— Ты больная ... тебе нельзя ... — попытался остановить её Дмитрий, но она его разубедила:
— В медицинских целях – можно.
Потерянные для общества на продолжительное время, они в полной мере насладились друг другом, и истерзанные физически, подремали чуток, в «медицинских целях», а проснувшись, Дмитрий отправил Беатрис в душ, со смехом водрузивший ей на голову целлофановый кулёк.
Правда, душ пришлось принимать вместе, так как Дмитрий, позвонив в поликлинику, узнал у врача, Лидии Николаевны, что она скоро уйдёт, упросил её зайти и посмотреть Беатрис.
Лидия Николаевна, уже не молодая женщина, проверила рану на голове Беатрис, посмотрела офтальмоскопом глаза, а узнав, что её побил «беркут», не удержалась и сказала: «Твари!» Выписала лекарства и приказала полежать пару дней, а потом показаться ей.
— И никаких целований и обниманий, — пригрозила она Дмитрию, а Беатрис за её спиной, подняла руки вверх и скорчила ему рожу.
— Деточка, я вижу, — обернулась Лидия Петровна, — тебя это тоже касается.
— Merci, — покраснев, поблагодарила Беатрис, а Дмитрий не ограничился «мерсями», а сунул в карман врача несколько купюр с портретом Крайнской бунтарки.
Беатрис позвонила в посольство и сообщила Клер Джорж о том, что она подверглась нападению «беркута». Клер поохала, а через несколько минут позвонил сам посол и, выразив ей сочувствие, предложил на своей машине перевезти её в посольство.
Беатрис отказалась, сообщив, что её только что осмотрел квалифицированный врач. На вопрос Алена Реми, где она находится, Беатрис ответила, что у друга. Посол попросил Беатрис сразу же сообщать ему, если у неё возникнут проблемы, а ещё лучше, если она будет звонить ему просто так.
После разговора с послом, Беатрис подумала, что она, возможно, поступила неправильно, сообщив о травме, и следующий звонок подтвердил её мысли. Звонила Натали Нугерет, которая взволнованно спросила у Беатрис, всё ли с ней в порядке.
Пришлось убеждать редактора, что она почти здорова, и пишет репортаж. Дмитрий ехидно поглядывал на Беатрис, держа в руках поднос, откуда вкусно пахло, и она ляпнула в телефон, что ей принесли поесть. Натали спросила, где она находится и Беатрис, вторично за день, сообщила, что у друга.
— У друга? — удивилась Натали, как будто у Беатрис не может быть друзей. Натали секунду помолчала и сказала:
— Беатрис, будь осторожна.
— Он очень хороший друг, — успокоила её Беатрис и услышала вздох Натали.
— Я тебе ещё позвоню, — сообщила она и положила трубку.
Кровожадный хищник схватил поднос и принялся рвать пищу. Дмитрий трепетно смотрел на зверя, пытаясь, между глотками, поцеловать хищника в шею.
***
Всю дорогу до Киева они молчали: Мурик не хотел в разговоре выдать свою тайну, а Ламбре мучил себя мыслями о том, куда девалась Шанталь. Когда «магнетик» приземлился возле заросшего парка Шевченко, оба, и Мурик, и Ламбре, облегчённо вздохнули, как будто для них душевные переживания на этом закончились.
— Куда мы идём? — спросил Ламбре, не удосужившись за время полёта узнать цель визита в Киев.
— В дом Сотникова, — ответил Мурик, а Ламбре растерянно вспоминал, кто это такой, так как русские фамилии для него совсем не на слуху. Когда они оказались возле дома, Ламбре вспомнил и удивлённо спросил:
— Мы здесь что-то забыли?
Мурик промолчал, не собираясь рассказывать Ламбре о подставке под перстень, так как и сам ещё не понял, нужна она им или нет. Во всей этой истории Мурика беспокоила какая-то недосказанность, нестыковка и логическая незавершённость.
Они поднялись на третий этаж, но дверь оказалась закрыта и заклеена бумажкой с печатью и номером капа, по которому нужно звонить. Мурик поднял руку и позвонил. Возникший перед ними недовольный служащий муниципалитета, узнав, что они из бюро расследования, сообщил, что сейчас подойдёт.
Они присели на лавочку у подъезда и погрелись на солнышке, пока во двор не завернул уже не молодой мужчина, который слегка прихрамывал и, окинув их взглядом, спросил:
— Вы будете из бюро?
Мурик подтвердил и попросил открыть квартиру, чтобы её посмотреть.
— А что её смотреть, там ничего нет?
— Как это? — удивился Мурик.
— Всё имущество отправлено его бывшей жене.
Поражённый Мурик спросил адрес жены и служащий, вытащив бумажку, его продиктовал, при этом заметил:
— Что вы работаете так не согласованно, я с утра всё рассказал вашей сотруднице.
— Кому? — удивился Мурик.
— Старшему коронеру Мишель Мурик, — сообщил служащий, а Ламбре подозрительно посмотрел на своего коллегу.
— Опишите её, пожалуйста, — попросил Мурик и служащий, присев на лавочку, описал молодую девушку, в которой не только Мурик, но и Ламбре узнал Шанталь.
— Кстати, предъявите свои документы, мне нужно записать вас в журнал, — попросил служащий и Ламбре, взглянув на Мурика, предъявил своё удостоверение, а на Мурика кивнул, ехидно сообщив: — Он со мной.
Когда служащий покинул двор, Ламбре уставился на Мурика и спросил:
— Может быть, вы расскажете, что произошло?
Мурик понял, что лучше всё рассказать Ламбре, несмотря на то, что сам не понимал, почему Шанталь украла у него удостоверение и побывала в Киеве. Когда он описал свои отношения с Шанталь, Ламбре поднялся и врезал ему кулаком по лицу.
Мурик не стал демонстрировать Ламбре своё умение драться, предпочитая выпустить пар из своего помощника, так как хочешь или нет, а им ещё работать вместе. Вытирая платком разбитый нос, Мурик присел на лавочку и повторил Ламбре мучивший его вопрос:
— Зачем она украла мое удостоверение.
— Это так не похоже на Шанталь, — горестно воскликнул Ламбре и Мурика осенило.
— Кэролайн! — воскликнул он, вскакивая с лавочки.
— Что? — не понял Ламбре.
— Это была не Шанталь, а Кэролайн?
Такая мысль привела Ламбре в неописуемое возбуждение, и он воскликнул:
— Естественно! Моя Шанталь не могла так сделать!
Мурик вызвал «магнетик» и буркнул цветущему Ламбре:
— Я должен тебе один удар.
— Конечно! — воскликнул Ламбре и подставил цветущее улыбкой лицо Мурику:
— Хоть сейчас!
Мурик не мог бить в сияющее лицо и подло саданул Ламбре в живот. Тот согнулся пополам и, охая, спросил:
— А где же моя Шанталь?
***
Беатрис, несмотря на запрет врача и возмущение Дмитрия, написала репортаж о вчерашних событиях и отправила фото, которые она успела отснять. Рассматривая их, она подозрительно спросила у Дмитрия:
— Почему я оказалась побитой, а на тебе ни одной царапины?
