Можно было еще соскочить на причал, но Игорь не хотел показывать, что испугался Владлена и его насмешливого взгляда. «Ерунда, что он мне сделает. Покатаемся и вернемся», — мелькнуло в голове.
Через пару минут они оказались на открытой воде. Владлен с Мариной пошли осматривать каюты, темнокожий матрос пронес куда-то большой, украшенный грубоватой чеканкой кальян. Игорь встал на открытой палубе у кормы, глядя на воду и удаляющийся берег. Двигатель шумел, пахло соляркой, он чувствовал тошноту.
Палуба качалась под ногами. Где-то в отдалении назойливо, однообразно, на две или три ноты звенел дребезжащий старческий голос. «Он жалуется, просит или поет?» Запоздало Игорь понял, что звон слышится в его голове. Он мысленно обратился к Георгию: «Я держу тебя. Не уходи».
Эдита Михайловна вскарабкалась по ступенькам и встала рядом, вцепившись в перила, поглядывая на Игоря черными птичьими глазами. Бриллианты в ее кольцах сверкали огненными вспышками.
— Ты еще красивей, чем я представляла, — сказала старуха. — Можно понять, почему Миша тебя прятал от всех, даже от меня. Ты догадался, кто я?
Игорь понял, почему, глядя на нее, все время вспоминал Майкла Коваля.
— Я нарочно приехала в Стамбул, чтоб на тебя посмотреть. Скажи, как умер мой сын?
— Меня там не было, — проговорил Игорь. — Я нашел его уже в бассейне.
Катер сбавил ход, шум двигателя сделался тише. Эдита Михайловна улыбалась, закрываясь костлявой рукой от солнца:
— Деточка, но зачем же ты забрал его бумаги из сейфа?
Тем летом, почти два года назад, Игорь сам втянул Георгия в это опасное приключение. Они вскрыли сейф, Измайлов забрал компьютерный диск и синюю тетрадь с записями Майкла. Им хотелось хоть так отплатить мертвецу, который причинил им столько зла. Что сделал Измайлов с бумагами, Игорь никогда не спрашивал.
— Я ничего про это не знаю, — проговорил он через силу. — Наверное, бумаги забрали те, кто его убил.
— Тогда почему доллары со счета моего сына ушли в панамский траст Измайлова?
Не нужно отвечать ей. Нужно спуститься в каюту, лечь на диван. Игорю становилось все хуже, перед глазами вертелись цветные круги. Катер начал поворачивать. Он чуть не упал, но успел сжать локтем металлический поручень.
— Извините, я ничего не знаю про счета, про бизнес. Я ничем не могу вам помочь.
— Какой милый, вежливый мальчик!
Василевский бодро взбежал по ступеням трапа.
— Так что, Эдита Михайловна? Каким двум вещам нельзя сопротивляться?
Она продолжала улыбаться:
— Ты сам знаешь, золотце. Это жадность и зависть.
Владлен натужно усмехнулся, искоса взглянул на Игоря, и тому стало страшно. Зачем приехала старуха? Почему они заставили его сесть на катер? Чтобы убить и бросить тело в воду?
— Да, ты знаешь, — сказал Василевский, — у Максима жена умерла. Галина только что звонила. Какие-то проблемы с сердцем. Родила хорошую девочку, а на другой день умерла в больнице.
Чувствуя, как по лицу разливается бледность, Игорь опустился на доски палубы. Владлен подхватил его под мышки.
— Э, чего ты, парень? Морская болезнь?
Игоря стошнило на лестнице. В тесной каюте Ади и Владлен уложили его на кровать. Черный матрос курил кальян, в колбе булькала вода. Улыбаясь розовыми деснами, негр протянул Игорю железный мундштук.
— Нельзя отказываться, — пояснил Ади. — Это подарок богини безумия.
Игорь сделал глоток горячего дыма и почувствовал, что теряет сознание.
Он шагал по мелководью, по теплому морю. Георгий шел рядом — живой, здоровый, голый, с насмешливыми глазами, с золотистыми песчинками на подбородке. Пляж окружали изумрудные холмы, а выше, на скалах, сверкали хрусталем башни города бессмертных, где круглый год цветет миндаль, и ветки сгибаются под тяжестью яблок, и люди вечно молоды и прекрасны. Георгий направлялся туда.
Но Игорь знал, что башни на скалах — пристань мертвых. Там человек мог жить лишь снами и прошлым. Город сверкал, манил, звал, и был один только способ заглушить этот зов. Игорь обнял Георгия, прижал к себе, заставил почувствовать дрожь своего тела. Стал бесстыдным и податливым, позволил его горячей плоти втолкнуться, проникнуть в себя, вскрикнул от боли. Волна подхватила их, завертела в водовороте, и башни заколдованного города скрылись в тумане. Но Игорь потерял Георгия в воде и теперь должен был найти.
Он снова спускался по лестнице вниз, в темноту, в подземный храм. По колено в воде стоял наряженный в белое, как арабский жених, Василевский. Здесь был и Владимир Львович со своей плосколицей Снегурочкой. Под ее платьем, под белой шелковой тканью виднелись острые холмики груди. Они танцевали, кружились на деревянном помосте.
Над водой звучала музыка, приторно-сладкий голос кастрата выкликал из Аида свою любовь: «Эуредиче, Эуредиче». Майкл редко включал эту арию, но Игорь помнил каждый раз.
Под музыку из черной воды поднимались головы мертвых. Здесь был Борис, Эльдар, два бритоголовых бандита. Жена Максима, блондинка с маленьким усталым личиком. Взмахивал руками тренер по плаванию, о котором Игорь не вспоминал уже много лет. И одноглазый Леонид Игнатьевич с расколотым черепом, без половины лица. И человек, похожий на отчима, на дядю Витю.
Майкл Коваль тоже был здесь. Он повел Игоря к жертвеннику между двух голов медузы. Глядя в опрокинутые лики изваяний, Игорь почувствовал жуть и закричал.
Эдита Михайловна сыпала в воду пепел из урны. Старуха хотела отнять тело Игоря, чтобы вселиться в него и жить еще несколько десятилетий. Владлен склонился над ним, Игорь видел очень близко пористую кожу на носу, волоски, морщины и выпуклости на его лице. Веревки опутали руки и ноги, Игорь голый лежал на камне, а Майкл острым ножом вскрывал его внутренности. Шептал над ухом: «Еще немного, дорогой мой мальчик, потерпи всего одну минутку». Он чувствовал саднящую, все нарастающую боль.
Мертвые окружали, склонялись над ним, он вмерз, как в лед, в бесконечность боли.
— Ты умрешь, — шелестел белоглазый Майкл Коваль. — И он тоже умрет. Мы возьмем его к себе.
Игорь зажмурился, силясь проснуться, выбраться из вязкого кошмара. «Прошу тебя, не умирай! — крикнул он громко, чтобы Георгий услышал. — Я держу тебя! Я с тобой!»
Он очнулся от холода.
Заледенели ноги, тело сотрясала дрожь. В голове над левым виском пульсировала боль, такая резкая, что он не сразу смог открыть глаза. Чайки кричали пронзительно где-то рядом, прямо над ним.
Когда он смог наконец приподняться, то увидел море, обломки камней, бетонные блоки волнореза. Он лежал на песке, на припортовом участке пляжа, замусоренном и безлюдном. Желтая пена лопалась пузырями, по кромке прибоя скакала маленькая птица. Невдалеке у деревянного причала покачивались пустые рыбачьи лодки.
