– Вот что я хотела сказать вам, Дрейк, – начала она, привычно сопровождая свои слова синхронным переводом на язык жестов, как делают все преподаватели, работающие с глухонемыми и слабослышащими. – Марта Норвуд просила меня присмотреться к Дженнифер, чтобы, так сказать, оценить ее способности. В последние несколько дней я наблюдала за ней достаточно пристально, и у меня сложилось о ней определенное мнение… Правда, это всего лишь мнение, однако я считаю его достаточно профессиональным, к тому же мне хотелось бы говорить с вами предельно откровенно.
– Я бы тоже этого хотел, Лори. Вы, вероятно, считаете меня не слишком хорошим отцом, раз я поместил трехлетнюю дочь в ваш пансион, где она проводит бо́льшую часть времени, и все же я люблю ее и стараюсь думать о ее будущем. И я готов сделать для нее все, что только будет в моих силах… – Поднявшись, он отошел к окну и, повернувшись к Лори спиной, стал смотреть сквозь пыльное стекло, за которым виднелась какая-то пустынная улочка.
– Пожалуйста, повернитесь ко мне, Дрейк. Я хочу, чтобы вы видели мои знаки – так вы сумеете скорее запомнить их.
Актер повернулся к ней так стремительно, что Лори подумала – он готов сказать ей какую-то резкость, но Дрейк лишь молча вернулся в кресло.
– Так вот, – негромко продолжала она, по-прежнему сопровождая свои слова активной жестикуляцией в соответствии с азбукой для глухонемых, – вам в какой-то мере повезло. Глухота Дженнифер имеет неврально-сенсорную природу, а это значит, что, приложив определенные усилия, с этим недугом можно до определенной степени справиться. Уже сейчас ваша дочь слышит достаточно громкие звуки и может отличить, к примеру, свист от шума вертолетных моторов… – Тут Лори сделала паузу, ожидая, что Дрейк что-нибудь скажет, но он молчал, и она продолжила: – К сожалению, она не знает слов «свист» и «вертолет», а если и знает, то не спешит в этом признаться. И в этом, на мой взгляд, заключается главная трудность. На любые попытки наладить общение Дженнифер не реагирует или реагирует очень слабо.
При этих ее словах морщинки по сторонам губ Дрейка стали глубже, жестче.
– Вы хотите сказать, что она отстает в развитии?
– Вовсе нет! – воскликнула Лори. – Напротив, я считаю, что у Дженнифер исключительные способности, просто… просто некоторых детей следует учить индивидуально, один на один с преподавателем. И лучше всего для этого подошла бы, конечно, домашняя обстановка. С этой точки зрения ваше решение поместить ее в наш пансион было ошибочным. Как ни печально, но в институте Дженнифер еще больше замкнулась, тогда как в других условиях она могла бы… Иными словами, я уверена, что девочке необходимы домашняя обстановка и постоянное присутствие человека, который бы… который… – Тут Лори замялась, боясь, что может ненароком задеть чувства Дрейка.
– Который бы ее любил?.. Вы это хотели сказать? Но ведь я уже говорил вам, что люблю Дженнифер. И в ваш пансион я отправил ее вовсе не потому, что стыжусь ее глухоты!
– Я вовсе не собиралась…
– Собирались, собирались, по глазам вижу! – рявкнул Дрейк. – Ну, раз вы такая умная, тогда объясните мне, как оставшемуся с младенцем на руках вдовцу следовало поступить с этим самым младенцем, который к тому же ничего не слышит? Ну, что же вы молчите?.. Этот ваш институтский пансион, кстати – весьма недешевое удовольствие, и мне приходится довольно много работать, чтобы оплачивать пребывание Дженнифер в вашем заведении. Я уже не говорю о медицинских счетах – об оплате всех этих бесчисленных исследований и анализов, из которых следует только одно: моя дочь – глухая. Но мне известно это и без анализов, так с какой стати мне за это платить?!
Дрейк ненадолго замолчал, чтобы перевести дух, но его глаза продолжали гореть гневом.
– По крайней мере, мы сходимся в одном: с Дженнифер необходимо заниматься индивидуально, – добавил он после небольшой паузы и неожиданно поднялся – да так резко, что кресло, на котором он сидел, визжа колесиками, откатилось назад и ударилось о стену. – Но вы для этого не подходите!
Дрейк стремительно обогнул стол и грозно навис над Лори; при этом он оперся руками на подлокотники ее стула, так что она оказалась у него в плену.
– Я просил доктора Норвуд подобрать человека ответственного и серьезного – и более солидного. Я представлял себе пожилую женщину, этакую бабушку в вязаной кофте с растянутыми карманами, а вовсе не девчонку в стильном костюме! – Его взгляд, пренебрежительный и одновременно оценивающий, скользнул по отворотам ее желтого пиджака. – Домашняя учительница Дженнифер должна быть седой и в очках, с пучком на затылке, возможно, чуть полноватой, а мне кого прислали? Красотку со стрижкой каре, с торчащими грудками и крепким, соблазнительным задиком!
При этих словах Лори невольно вспыхнула от смущения и гнева. Да как он смеет!..
– …Наконец, человек, которому я смог бы доверить обучение своей дочери, должен носить нормальную обувь, а не эти… – И он кивком показал на ее затянутые в чулки стройные лодыжки и босоножки на высоком каблуке. – В общем, мисс Пэрриш, вы совершенно не похожи на преподавателя для глухонемой девочки. На мой взгляд, вы куда больше напоминаете девчонок, которые раздают в «Бергдорфе» пробники духов…
С этими словами Дрейк наклонился еще ниже и, прежде чем Лори успела отстраниться, зарылся лицом в ее волосы за ухом.
– …Да и пахнет от вас точно так же! – закончил он неожиданно севшим голосом.
Лори так растерялась, что на протяжении нескольких мгновений не могла ни возразить, ни просто вздохнуть. Когда же ей наконец это удалось, она с неожиданной остротой почувствовала его запах: свежий и чистый, с легкой примесью лайма и мускуса. Настоящий мужской запах… Он был очень приятным, так что Лори опомнилась далеко не сразу. Только потом она сообразила, что с ней происходит что-то непривычное и странное, и поспешно отстранилась.
– Вы… вы… Да отпустите же меня! – воскликнула Лори и даже попыталась оттолкнуть его, уперевшись ладонями в широкую грудь Дрейка. Поначалу ей показалось: оттолкнуть Дрейка – все равно что попытаться подвинуть стену, но актер почти сразу убрал руки и выпрямился. Воспользовавшись этим, Лори вскочила на ноги и, сделав несколько глубоких вдохов (это было совершенно необходимо, потому что ей отчего-то перестало хватать воздуха), сказала:
– Возможно, я не оправдала ваших ожиданий, зато вы ведете себя именно так, как я и думала! Да, мистер Слоан, вы меня разочаровали, ведь вы оказались в точности таким, как пишут в бульварных журнальчиках! И вот что я вам скажу: вы недостойны своей дочери! Дженнифер – умная, способная, чистая и любящая девочка, но она гибнет. Вы слышите меня, Дрейк?.. Она гибнет и может погибнуть окончательно, поскольку ее отец, ее самый близкий человек на земле, так и не удосужился выучить язык жестов – единственный язык, который Дженнифер способна понять, не говоря уже о том, чтобы обучить дочь этому языку. Похоже, именно из-за таких родителей, как вы, обучение глухонемых детей в нашей стране до сих пор остается на том же уровне, на каком оно было во времена Хелен Келлер[1]. Я – учительница…
