– Ясно. – Ева свернула к торговому автомату. Кофе здесь был отвратительный, но ей нужно было что-то выпить. – Мисс Ферст… – Она набрала свой личный код и выругалась, получив сообщение, что ее кредит исчерпан. – Мисс Ферст является важным свидетелем по делу об уголовном преступлении. Ее просили явиться на допрос добровольно, но она не пожелала оказать помощь следствию.
Ева порылась в карманах, разыскивая мелочь или жетоны, но тщетно.
– Я имела право дать распоряжение о доставке ее в управление. А у нее было право вызвать вас сюда в пику мне. Надин, мне нужны снимки.
Надин снова села, скрестив длинные ноги, взбила пышные светлые волосы и заставила себя улыбнуться.
– Тебе придется предъявить моему адвокату судебное постановление, а если он подтвердит его подлинность, мы поговорим о снимках.
– Надин, не играй с огнем!
Из глаз Надин, зеленых, как у кошки, полетели искры.
– Так ты мне еще и угрожаешь?!
– Согласно закону, – начал Картер, – мисс Ферст обязана предъявлять полиции свое личное или профессиональное имущество только по решению суда.
Надин постаралась взять себя в руки.
– Я сама позвонила тебе, – вполголоса сказала она. – Я не была обязана это делать. Я могла поехать прямо в Деланси и сделать свой репортаж. Но я позвонила тебе по дружбе. А ты успела туда первой… – Она бросила злобный взгляд на одного из членов своей бригады, и тот съежился. – И заткнула мне рот. Это мой репортаж!
– Ты сделаешь свой проклятый репортаж. Последние полчаса я провела в симпатичном бруклинском домике с родителями двадцатилетней девушки. С родителями, которые теряли сознание у меня на глазах, когда я говорила им, что их дочь мертва, и рассказывала, где она провела эту траханую ночь!
Ева подошла к Надин, та медленно поднялась, и они гневно уставились друг на друга.
– Если бы не я, ты бы никогда не нашла ее.
– Ты ошибаешься. Разница только в том, что на моем месте мог оказаться кто-нибудь другой. Если кто-то проводит пять-шесть часов в контейнере при температуре в тридцать пять градусов снаружи и минимум пятьдесят внутри, у всех вокруг улучшается обоняние.
– Послушай, Даллас… – начала Надин, но Ева уже завелась:
– Возможно, именно на это и рассчитывал тип, который прислал тебе снимки и сунул труп в контейнер. Возможно, он думал о бедном сукином сыне, который найдет ее, и о полицейском, который туда полезет. Надин, ты знаешь, что случается с трупом после нескольких часов пребывания при такой температуре?
– Это тут ни при чем!
– Нет? Тогда взгляни сюда!
Она вынула из кармана снятую кассету и вставила ее в видеомагнитофон. Спустя несколько секунд на экране появилось изображение Рэйчел Хоуард в том виде, в каком ее обнаружила Ева.
– Ей было двадцать лет, она училась в Колумбийском университете, собиралась стать учителем и работала в круглосуточном магазине. Любила танцевать и собирала медведей. Плюшевых медведей. – Голос Евы, не сводившей глаз с экрана, стал острым как бритва. – У нее есть младшая сестра по имени Мелисса. Родные думали, что Рэйчел осталась ночевать у подруг в общежитии. Такое случалось пару раз в неделю, так что они не волновались. Пока я не постучала в дверь.
Она отвернулась от телевизора и снова посмотрела на Надин.
– Ее мать сначала опустилась на колени, а потом упала плашмя, как будто из нее выкачали воздух. Когда мы закончим, советую тебе поехать туда с бригадой. Снимете хороший сюжет. Человеческие страдания сильно повышают рейтинг передачи!
– Ваши слова несправедливы, – бросил Картер. – И неуместны. Мой клиент…
– Успокойтесь, Картер. – Надин протянула руку к своему кожаному портфелю. – Лейтенант, я хочу поговорить с вами наедине.
– Надин, я настоятельно советую…
– Помолчите, Картер! Даллас, ты меня поняла? Наедине.
– Ладно. – Ева вынула кассету. – Пошли в мой кабинет.
Они направились к лифту и, не говоря ни слова, поднялись на нужный этаж. Когда они шли через общее помещение, с ними пытались здороваться, но видели выражение их лиц и тут же умолкали.
Кабинет был маленьким и тесным, с единственным узким окном. Ева села за письменный стол, жестом показав Надин на жесткий стул. Но садиться Надин не стала. Было видно, что она потрясена.
– Ты меня знаешь. Хорошо знаешь. Я ничем не заслужила такого обращения. Не заслужила, чтобы мне говорили такие веши.
– Может быть. Но ты сама притащила адвоката. И орала на меня за то, что я помешала тебе снять репортаж.
– Черт побери, Даллас, ты арестовала меня!
– Никто тебя не арестовывал. Просто доставили в управление для допроса. Так что жаловаться тебе не на что.
– Плевать я хотела на жалобы!
Надин со злости пнула стул. Ева отнеслась к этому жесту с уважением, несмотря на то что сиденье взлетело в воздух и ударило ее по ноге.
– Я позвонила тебе! – прошипела Надин. – Поставила в известность, хотя вовсе не обязана была этого делать! А ты заткнула мне рот, притащила сюда и обращаешься со мной, как с вампиром!
– Я не затыкала тебе рот. Просто делала свое дело. А притащила сюда, потому что у тебя была нужная мне информация, а ты злилась и не желала ее предоставлять.
– Значит, это я злилась?
– Да, злилась… О господи, умираю без кофе! – Ева встала и протиснулась мимо Надин к автомату. – Я тоже злилась, но на ссору у меня времени не было. А вот за вампира прошу прощения. Я действительно хорошо тебя знаю. Налить чашечку?
Надин открыла было рот, но тут же закрыла его и шумно выдохнула:
– Да. Если бы ты относилась ко мне с уважением…
– Надин… – Ева протянула ей чашку с кофе. – Если бы я относилась к тебе по-другому, то пришла бы в «гостиную» с судебным постановлением.
Надин пожала плечами и сделала глоток кофе.
– Честно говоря, я сделала для тебя копии снимков еще до того, как отправилась в Деланси. И была бы там намного раньше, чем ты, если бы Ред не повредил бампер другой машины. – Она вынула копии из портфеля.
– Отделу электронного сыска придется проверить твой компьютер. Нужно выяснить, откуда были присланы изображения и текст.
– Да. Я думала об этом.
Битва закончилась, и они снова смотрели друг другу в глаза. Женщины, объединенные общим делом.
– Славная была девушка, – уронила Надин. – С чудесной улыбкой.
– Так все говорят. Давай посмотрим… Эта фотография сделана на работе – видна витрина с кондитерскими изделиями. Эта… должно быть, в метро. А эта… не знаю… кажется, в каком-то парке. Она не позировала. Может быть, даже не знала, что ее снимают.
– Он преследовал ее?
– Возможно… А вот тут она позировала.
