– Я готова.
Элизабет наклонила голову:
– Что с твоей ногой? Ты прихрамываешь.
– Меня ограбили, ты не забыла?
– Но ты не говорила, что пострадала при этом.
– Ты не спрашивала.
Элизабет издала некий звук, отдаленно похожий на вздох.
– Ты могла бы мне сказать, что была ранена во время нападения.
– Могла бы. Но не сказала. Тебя ведь интересовали только потеря документов и мое опоздание. – Миранда наклонила голову, повторяя движение матери. – Это было абсолютно ясно.
– Уверяю тебя… – Элизабет оборвала себя на полуслове, махнула рукой – не то раздраженно, не то огорченно. – Почему бы тебе все же не сесть, пока я буду вводить тебя в курс дела?
Ага, значит, будет целая лекция. Миранда ждала этого. Она села, положила ногу на ногу.
– Человек, обнаруживший статуэтку…
– Сантехник.
– Да. – Впервые за все время разговора Элизабет улыбнулась. Улыбка не выражала веселья, а скорее констатировала абсурдность бытия. – Карло Ринальди. Художник по зову сердца, если не по призванию. Вряд ли бы он смог прокормить семью на доходы от своих картин, если бы свекор не взял его к себе в водопроводный бизнес…
Миранда дернула бровью, что означало легкую степень удивления.
– Эти подробности существенны?
– Только в связи с тем, что он имеет отношение к находке. Впрочем, ты права, прямой связи нет. Судя по его рассказу, он наткнулся на статуэтку совершенно случайно. Он нашел ее под обломками лестницы в подвале виллы делла Донна-Оскура.
– Его подробно расспросили? Не возникло сомнений в том, что статуэтка или рассказ – фальшивка?
– Министра ответы Ринальди полностью удовлетворили.
Элизабет постучала по столу тщательно наманикюренными пальцами. Она сидела прямая, как палка. Миранда, не отдавая себе в этом отчета, машинально выпрямила спину.
– Тот факт, что, найдя статуэтку, он вынес ее в своем ящике для инструментов, поначалу вызвал кое-какие подозрения, – продолжила Элизабет.
Миранда встревоженно подалась вперед:
– Сколько времени она у него пробыла?
– Пять дней.
– Он не нанес никаких повреждений? Ты смотрела?
– Я внимательно ее осмотрела. Но я не хочу ничего говорить, пока ты сама на нее не взглянешь.
– Что ж, – нетерпеливо мотнула головой Миранда. – Давай взглянем.
Элизабет подошла к стене и открыла небольшую дверцу, за которой обнаружился маленький стальной сейф.
– Ты хранишь ее здесь?
– У меня она в полной безопасности. К сейфам в лаборатории имеет доступ достаточное количество людей, а в данном случае это было бы нежелательно. Да и тебе будет удобнее произвести первичный осмотр здесь; по крайней мере никто не будет отвлекать.
Элизабет набрала код, подождала секунду, потом снова набрала серию цифр. Открыв толстенную дверцу, она достала из сейфа небольшой металлический ящик. Поставила на стол, откинула крышку и вынула нечто, завернутое в кусок бархата.
– Мы сделаем анализ и ткани, и дерева ступеньки.
– Естественно. – У Миранды руки чесались от нетерпения, но она спокойно поднялась и медленно шагнула вперед, не отрывая глаз от свертка, который Элизабет положила на белоснежную салфетку.
– Насколько я понимаю, документов никаких нет?
– Разумеется. История виллы тебе известна.
– Да. Резиденция любовницы Лоренцо Великолепного Джульетты Буэнодарни, известной также под именем Смуглая Дама. Считается, что после смерти Лоренцо она была подругой и других Медичи. В разное время у нее побывали многие знаменитости, жившие во Флоренции и за ее пределами.
– Значит, тебе понятна ценность этого предмета и возможные перспективы.
– Мне нет дела до перспектив, – сухо заметила Миранда.
– Именно поэтому ты здесь.
Миранда осторожно потрогала потертый бархат.
– Что еще? – вопросительно посмотрела она на мать.
– Я требую полнейшей секретности. Если информация о статуэтке станет доступной, такое поднимется! А наша фирма «Станджо» не может рисковать своей репутацией. Правительство не хочет никакой шумихи до тех пор, пока не будет закончена самая тщательная экспертиза.
– Да этот сантехник, наверное, уже раззвонил всем своим приятелям.
– Не думаю. – Элизабет сдержанно улыбнулась. – Он вынес бронзовую статуэтку из здания, принадлежащего государству. Так что он прекрасно понимает, что в случае чего запросто может угодить за решетку.
– Что ж, страх заткнет рот кому угодно.
– Да. Но это не наша забота. Нам поручили провести полный квалифицированный отчет. Нужны только строгие, научно обоснованные факты и никакой романтики.
– В науке нет места для романтики, – проговорила Миранда, осторожно разворачивая бархат.
Сердце ее заколотилось. Опытным взглядом она сразу определила, что это произведение искусства выполнено рукой мастера. Но восхищение ее тут же сменилось скептицизмом:
– Задумано и исполнено великолепно – определенно это Ренессанс.
Миранда надела очки, взяла статуэтку в руки, осмотрела со всех сторон.
Совершеннейшие пропорции, замечательно передающие чувственность оригинала. Мельчайшие детали: ногти, пряди волос, лодыжки – исполнены с необыкновенной точностью.
Это была фигурка женщины в расцвете своей красоты, отдающей отчет в силе этой красоты. Гибкое тело чуть откинуто назад, руки подняты, но уж никак не в молитвенном порыве, отметила про себя Миранда. Глаза полузакрыты от чувственного удовольствия, губы изогнуты в лукавой улыбке.
Она стояла на цыпочках, будто собиралась прыгнуть в душистую воду бассейна. Или упасть в руки любовника.
Статуэтка буквально дышала чувственностью, и на какое-то мгновение Миранде показалось, что фигура женщины излучает тепло, словно живая.
Патина, покрывавшая бронзу, свидетельствовала о почтенном возрасте статуэтки, но ведь патина может иметь и искусственное происхождение. Миранда прекрасно это знала. Но стиль художника подделать невозможно, разве только сымитировать.
– Это, несомненно, знаменитая Смуглая Дама, – наконец сказала Миранда. – Да, это – Джульетта Буэнодарни. В этом нет никаких сомнений. Я видела множество ее портретов и скульптурных изображений. Но об этой статуэтке я никогда прежде не слышала. Вряд ли я могла пропустить сведения о ней.
Элизабет же внимательнейшим образом изучала не статуэтку, а лицо дочери. Волнение, радость, вспыхнувшие на нем, были тут же спрятаны под маской невозмутимости. Все шло именно так, как и предполагала Элизабет.
– Но ты ведь не сомневаешься относительно возраста статуэтки?
– Я-то не сомневаюсь. Но сейчас у меня еще нет достаточных оснований утверждать, что она относится к пятнадцатому веку. – Миранда, прищурившись, разглядывала статуэтку. – Любой одаренный студент школы живописи мог скопировать это лицо. Я сама это делала неоднократно. – Она поскребла ногтем сине-зеленую патину. Поверхностный слой был достаточно плотный, но этого мало для окончательного вывода.
