Он португалец, — в безумном прозрении решила она, — мой черноволосый страстный любовник. Она понимала, что теряет разум, но когда Майкл обмяк, весь блестя от испарины, и руки покинули ее, все испытанное почему-то не показалось ей сумасшествием.
— Невероятно… — с благоговейным страхом прошептал Майкл.
— Да…
Они лежали рядом не двигаясь. Девон не хотелось верить, что грезы рассеялись. Майкл перекатился на край кровати, встал и пошел принимать душ. Он всегда так делал после близости и полагал, что Девон присоединится к нему. Девон вздохнула. Она предпочла бы еще полежать, вспоминая и смакуя их близость, но, как всегда, уступила и опустила на пол длинные ноги.
Когда они закончили мыть друг друга и Майкл открыл дверь ванной, обнаружилось, что свет в спальне погас.
— Как это могло случиться? — спросил он, вглядываясь во тьму.
— Наверное, лампочка перегорела. — Девон двинулась к настольной лампе, но Майкл остановил ее.
— А, неважно, он нам больше и не понадобится. Иди в постель.
Девон улеглась, растянувшись на простыне, а Майкл выключил свет в ванной. Он сделал два шага в темную комнату и замер. У Девон тоже перехватило дыхание. Она не могла ни вздохнуть, ни охнуть.
В комнате не было ни искорки света, ни проблеска, но тем не менее было видно, что гигантские клубы тьмы вращаются перед их глазами. Казалось, они растут, накатывают на Девон и Майкла, обволакивают их…
Майкл снова зажег свет в ванной. Бледный, потрясенный, он ухватился за ручку двери, словно нуждался в твердой опоре.
— Майкл, что это? — прошептала Девон, уверенная, что Галвестон видит и чувствует то же, что и она.
Он молча подошел к кровати, оставив свет непогашенным. С того места, где лежала Девон, этот свет был не просто виден, а, резкий и белый, бил ей прямо в лицо, но мысль о том, чтобы выключить лампочку, казалась настолько невозможной, что она и не заикнулась об этом.
Майкл скользнул под простыню и отвернулся к стене. Не обращая внимания на яркий свет, он уткнулся в подушку и закрыл глаза. Но очень не скоро, лишь минут через сорок, как показывали часы рядом с кроватью, дыхание его замедлилось и он забылся беспокойным сном. В конце концов он задышал ровно.
А вот Девон не могла заснуть. Не меняя позы, она пролежала полчаса как каменная, боясь шелохнуться и закрыть глаза. Что-то странное творилось в этой комнате. Она знала это так же точно, как и то, что рядом лежит спящий Майкл. И раз уж она поверила, это, как бы оно там ни называлось, будет преследовать ее до конца жизни.
Тревожное состояние, твердо сказала она сама себе. Такое с ней бывало и раньше, а в последние три дня она основательно понервничала.
Предполагалось, что они уедут в райский уголок, где смогут расслабиться и отдохнуть. Вместо этого дом, где они остановились, подействовал на нее так скверно, что внутренняя напряженность только усилилась. Конечно, в самом доме ничего опасного быть не могло. Видимо, сказалось недосыпание последних дней, слишком сложные, ответственные разговоры, волнения из-за забуксовавшей книги…
Ускоренное сердцебиение было одним из симптомов ее внутренней тревоги. Так же как увлажнение ладоней и покалывание в теле. Страх возникает от расшатанных нервов, объяснил ей врач. Обычное дело при стрессах. Первый приступ случился с ней полгода спустя после того как Пол бросил ее. «Наш брак был ошибкой, — заявил он. — Я не собираюсь продолжать с тобой отношения». Ему нужна свобода, чтобы «обрести себя самого и навести порядок в мыслях». Брак — занятие «не для него».
Девон чуть не упала. Она выходила замуж навсегда, до гробовой доски. Родители ее были женаты тридцать пять лет. Они никак не могли понять, почему муж бросил ее. Девон этого тоже не понимала. Она любила Пола.
Когда это началось, она была убеждена, что у нее нервный срыв. Слава Богу, что ей удалось тайком, по справочнику, найти психотерапевта Эрни Таунсенда. Она не хотела, чтобы об этом узнали родители, считавшие, что «знахари» существуют только для богачей, все хворобы которых сводятся к желанию поплакаться кому-нибудь в жилетку.
Доктор Таунсенд раскрыл ей механизм тревожного состояния — хотя науке еще не до конца известны корни этого заболевания — и объяснил, как держать себя под контролем. Девон была преисполнена решимости вернуться в норму и довольно скоро поправилась. Впоследствии она убедилась, что стала намного лучше разбираться в себе. Тем не менее время от времени приступы возвращались; обычно на нее накатывало после уик-эндов, хотя каждый последующий приступ был слабее предыдущего.
Все кроме этого. Начальные признаки были, как всегда, обычными: сердцебиение; вспотевшие ладони; кровь, бешено мчащаяся по венам под влиянием выброса адреналина. Древний симптом страха — организм готов к бою или бегству. Но такого страха, как сегодня ночью, она никогда еще не испытывала. Подлинный ужас пронял ее до мозга костей.
Девон закрыла глаза и постаралась заставить себя расслабиться. Сердце тут же застучало громче, стало трудно дышать. Мысли помчались галопом, кошмарные мрачные мысли о смерти; образы людей, обезумевших от горя, замученных, корчащихся от адской боли в разрывающихся легких… Девон быстро открыла глаза. Что же ей привиделось? Что было в этой клубящейся тьме, наваливавшейся, стоило только сомкнуть веки? Какие видения она отчаянно старалась не подпустить к себе?
Это безумие, — сказал внутренний голос. — Ты ведь не веришь в привидения. — Но Девон тут же поймала себя на том, что теперь весьма склонна допустить их существование. Что-то ощущалось в этой комнате… Чье-то присутствие на грани света и тьмы. Нечто угрожающее, зловещее, от чего у Девон перехватывало дыхание.
Девон перевернулась на другой бок, но глаз не закрыла. Она не могла заставить себя смежить веки, хотя отчаянно хотела это сделать. Минуты тянулись все медленнее, и вынести каждую было все тяжелее. Майкл метался и ворочался во сне рядом с ней. Она редко видела его таким беспокойным. Может быть, он тоже что-то чувствовал?
Не будь так поздно, она бы разбудила его, умолила забрать ее из этой комнаты, увезти из этого дома. Он бы посмеялся над ней, сказал бы, что все это игра ее воображения. А вдруг не сказал бы? Теперь она не была в этом уверена.
Девон посмотрела на тоненькие красные неоновые цифры на часах рядом с кроватью. Два часа ночи. А казалось, что она пролежала в постели уже шесть или семь часов. Как она дотянет до рассвета? Может быть, если чуть прикрыть дверь в ванную, свет не будет таким ярким и она сможет заснуть?
Она заставила себя пошевелиться, встала с постели, тихонько подбежала к ванной и прикрыла дверь, оставив небольшую щель. Но как только тьма в комнате сгустилась, сердце ее тяжело забилось о ребра.
