Репортер Недоволен.
Пора было идти спать.
***
Ладлоу протащился мимо портье походкой пожилого человека, чьей не очень насыщенной событиями жизни управляют строгие принципы, и который уверен, что ничего постыдного в жизни этой у него не было, нет, и не будет.
– Добрый вечер, мистер Фитцджеральд, – сказал портье и, в точности как Фитцджераьд, Ладлоу ответил на приветствие коротким кивком.
Нажав кнопку на пульте возле конторки и услав таким образом лифт с Фитцжеральдом на нужный этаж, портье возвратился к портативному телевизору. Давеча он поставил двести долларов на одного из двух участников матча – единственного представителя меньшинств среди обитателей здания. Представитель был чемпион мира в тяжелом весе, давал портье на чай больше всех, и в данном матче являлся безусловным фаворитом.
В лифте Ладлоу вставил специально сделанный им ключ в нужную щель. Единственная деталь плана, частично зависящая от случайности, состояла именно в действиях портье. По плану портье должен быть слишком увлечен матчем, чтобы заметить, что лифт остановился не на том этаже, на который он, портье, его послал. Настоящий Фитцджеральд находился в данный момент во Флориде, а его жена, намного моложе его, в Неаполе. Портье этого знать не мог – он только что вернулся из недельного отпуска на острове Аруба. Две камеры в вестибюле зафиксировали проход Фицджеральда. Впоследствии кто-нибудь начнет в конце концов задавать правильные вопросы и обнаружит всамделишное местонахождение Фицджеральда. После этого видеозапись отдадут экспертам на исследование, и те подтвердят, что на записи вовсе не Фитцджеральд. Но никто не сможет опознать Ладлоу в убеленном сединами старике в глупой, неуклюжей одежде. Дети боксера пребывали в резиденции в Апстейте, дворецкий взял выходной, телохранители пили сейчас виски и пиво на матче, прислуга ушла два часа назад. Супруга чемпиона находилась на втором уровне квартиры, в третьей спальне, одна, и смотрела матч по телевизору, жуя поджаренный хлеб и икру – тайная слабость.
Двери лифта гладко разъехались в стороны. Она не услышала.
На всякий случай Ладлоу старался действовать как можно более бесшумно. Проходя из одной комнаты в другую, проверяя, нет ли кого, он ничего лишнего не обнаружил.
Мраморные лестницы не скрипят. Огромная квартира – красное дерево, мрамор, полированный дуб – да, это что-то.
В третьей спальне телекомментатор добросовестно расписывал претендента, парня, на счету которого имелось много побед нокаутом. Затем последовали рекламы нового немецкого драндулета и плохого пива. Ладлоу вошел в спальню.
Она лежала на кровати … на животе … жуя … согнув колени, задрав игривые ступни вверх и болтая ими. Она не слышала как он вошел. Может, увлеклась рекламой пива. Может она была скрытая алкоголичка. Лежала себе на кровати, по диагонали, поверх покрывала. Закрыть ей рот рукой в перчатке – ненужный риск. Самое лучшее было – просто прыгнуть на нее сверху и ткнуть лицом в покрывало. Ладлоу так и поступил, и вскрик ее, как и ожидалось, был едва слышен. Свободной рукой Ладлоу приставил дуло автоматического пистолета ей к виску, говоря при этом ровно и отчетливо ей в ухо —
– Не смей дергаться. Перестань. У меня в руке пистолет, и дуло – вот, чувствуешь? – у твоего виска. Мне совершенно нечего терять. Если ты сделаешь малейшее движение после того, как я тебя отпущу, я вышибу тебе мозги. Второго предупреждения не будет.
Он дал ей некоторое время, чтобы она осознала, что ей только что сказали, а затем убрал руку с ее затылка.
Женщина разумная, она сделала так, как ей велели. Он попросил ее повернуть голову слегка. Она повернула и вдохнула воздух.
– Теперь так, – сказал Ладлоу. – Я сейчас с тебя слезу. На твоем месте я бы не делал глупостей. Стреляю я очень хорошо. – Не дожидаясь от нее кивка, он сполз с нее и встал на пол в полный рост. – Перекатись на спину и сядь, только медленно, – сказал он.
Она села и уставилась на него. Приятной наружности мужчина лет тридцати пяти. Среднего роста. Хорошо сложен. Правильные черты лица. Одет в костюм, не соответствующий внешнему виду. Перчатки. Стариковская шапочка. Он снял шапочку. Русоволосый.
– А теперь, – сказал он, точным движением кладя шапочку на прикроватный столик, – от тебя требуется содействие. Твой единственный шанс выжить – в точности следовать моим инструкциям.
– Кто вы? – спросила она.
– Я скажу тебе, кто я, но не сейчас. Сейчас ты должна понять, что мы здесь одни, и будем одни длительное время. Ты полностью в моей власти, и я ничего не потеряю, если убью тебя. Я не хочу тебя убивать, но мне придется это сделать, если ты будешь мне мешать. Ясно?
– Да, – быстро ответила она.
– Хорошо. Слезай с кровати. Медленно.
Она подчинилась. Она встала перед ним, в блузке и брюках капри, не сводя с него глаз. Он кивнул.
– Повернись.
Она повернулась.
– Левую руку.
Щелкнули наручники.
– Другую руку.
Наручники щелкнули еще раз.
– Хорошо.
Руки в наручниках за спиной. Теперь можно положить пистолет на прикроватный столик рядом с шапочкой. Он вытащил нож, принесенный им из кухни в нижнем уровне.
– Эй, – сказала она тихо, отшатнувшись.
Он протянул руку и схватил ее за волосы.
– Будь рассудительна, – сказал он. – Повторяю, мне вовсе не нужно тебя убивать, но все-таки я тебя убью, если ты меня к этому вынудишь. – Он дал ей хлесткую пощечину. – Это наказание, – заметил он холодно. – Тебе следует быть рассудительной. Отсутствие рассудительности будет всякий раз наказана. Степень наказания будет увеличиваться от раза к разу. И в конце концов, возможно, мне придется отрезать тебе один за другим пальцы.
Она стояла перед ним, стараясь не мигать. Он разорвал на ее груди блузку. Вставив два пальца между чашек лифчика, он потянул лифчик на себя. Мелькнуло лезвие – чашки упали по сторонам (она судорожно выдохнула). Затем он разрезал лямки, одну за другой, избавляясь от лифчика полностью. Расстегнув молнию на ее брюках, он потащил их вниз вместе с трусиками. Брюки и трусики оказались на полу.
– Выйди из них. Шаг в сторону, – сказал он.
Она подчинилась. Несколькими быстрыми надрезами он избавил ее от блузки. Теперь она стояла перед ним голая.
– Ложись на кровать, – сказал он. – Медленно. Сперва сядь. Так. К изголовью. Хорошо. Согни ноги в коленях. Расставь ступни. Вот, правильно.
Чемпион мира появился на экране, все еще в раздевалке. Затем показали нервничающего претендента. Комментатор продолжал его рекламировать, чтобы всем было интересно, что будет дальше.
