Ро Фоли - Роковая Женщина

– Не прав?

– Не прав по отношению к Еве, поверив в ее измену.

– Ерунда! Все было совсем иначе. Пойми, у жены брата был настоящий роман. Я знала об этом задолго до того, как их связь открылась.

– Этого не может быть! Я никогда не поверю, что Ева могла изменить Кассу, да еще с почтенным женатым человеком.

– Да она все время врет. Она солгала даже под присягой на суде! Я уверена, что Ева знает хромого.

– Зачем же тогда на суде оклеветанная женщина пыталась защитить Касса? Ева вела себя поистине самоотверженно.

– Самоотверженно?! – возмутилась Дженет, – да она просто сыграла, как актриса, которой хорошо заплатили.

– Господи! Какая напраслина!

– А ты, друг мой, оказывается, в полком неведении! Да-да, ей передали от нашего отца кругленькую сумму в три тысячи долларов. Ты не знал этого, Торнтон?

– Да, об этом мне не было известно, – признался кузен. Он, нахмурившись, разглядывал носки ботинок. – И все равно твои откровения ничего не меняют, – упрямился моралист.

– Напротив, Торнтон. Но ты, кажется, забыл о главном. Мне нужны деньги. И немедленно. Я сделаю все, чтобы Касса освободили.

– Только не с помощью наследства твоего отца. Ты, наверное, забыла, что он не сомневался в виновности Касса, как, впрочем, и большинство присутствующих в суде. Только ты одна отказываешься верить в преступление, совершенное твоим братом.

– Нет, есть еще один «сомневающийся» человек. Это Пит Расслин.

– Ваш молодой адвокат? Да, он блестяще провел защиту. Но позволь тебе напомнить, что у них далеко не простые отношения. Могу поспорить, что Касс ревновал Еву и к нему. Ведь это именно Пит познакомил Касса с его будущей женой.

– Не уходи от сути дела, Торнтон. Мне нужны мои деньги. – Дженет сделала ударение на слове «мои».

– Будь благоразумна, детка. Твой отец оставил четкие указания.

– Я хорошо помню. В завещании сказано: «на твое усмотрение».

– Мою позицию ты знаешь. Бог с тобой! Пребывай в приятном заблуждении, думая, что Касс невиновен. Тем не менее на свободе он опасен. Ему следует оставаться в лечебнице. И давай закончим этот бесполезный спор. Постарайся начать новую жизнь: ты еще так молода! И не мешай жить Еве. Ты, наверное, слышала, что ей дали главную роль в пьесе Грэма Коллинза «Роковая женщина».

– Что?! – Дженет громко рассмеялась.

– Как же ты ненавидишь ее, – тихо сказал он. Но Дженет не уступала:

– Миссис Фредерик была права. Они того не стоят. Но мой брат стоит. Касс достоин того, чтобы за него бороться. Так я получу свои деньги?

– Нет, извини.

– Что ж, тогда я предложу интервью солидным газетам. Журналисты будут просто счастливы. Подам прошение о пересмотре дела. Я уже вижу броские заголовки: «Сестра борется за свободу брата». И еще, – пригрозила она, – я расскажу им о том, кто мне ставит палки в колеса. Общество узнает, что всеми деньгами распоряжается мистер Торнтон и сидит на них, как собака на сене.

– Но это низко!

– Неужели? – съязвила Дженет.

Торнтон защищался, но уже явно не так убежденно:

– Ты просто не веришь, что Касс мог убить человека. Однако это свершилось, и преступление доказано судом. Ты, кажется, забыла, что я тоже был на месте убийства.

– Да, – задумчиво произнесла Дженет, – ты тоже был там.

Дженет долго искала в сумочке ключи. Мысли притупились. Казалось, прошедший день унес последние силы. У молодой женщины от слабости подкашивались ноги.

Квартира находилась на третьем этаже того же дома, что и салон «Кэтрин Лорд». Дженет наконец открыла дверь и зажгла свет в прихожей. Еще в коридоре она услышала, что в квартире упорно звонит телефон. «Это наверняка Пит Расслин», – подумала она.

Теперь всего несколько человек знали, где она живет. После суда Дженет стала вести замкнутый образ жизни. «Как на маленьком острове», – грезилось ей. Можно было пересчитать по пальцам друзей, которым она доверяла. Что касается мужчин, то единственный, кто все тяжелое время был рядом с Дженет, это адвокат Расслин. Остальных приятелей словно ветром сдуло, когда они узнали, что от ее огромного наследства почти ничего не осталось и она больше не вправе свободно распоряжаться деньгами семейства Грантов.

Звонил Пит. Да и кто еще это мог быть? Она долго молча смотрела на телефонный аппарат. Когда Дженет все-таки решила ответить, то на другом конце провода раздался знакомый приветливый голос:

– Ну наконец-то! Я трезвоню уже целый час! Пожалуй, придется установить за тобой более совершенное наблюдение.

Дженет неожиданно рассмеялась:

– Ты и так всегда был слишком внимателен ко мне.

– Конечно и никогда этого не отрицал. А как ты относишься к тому, чтобы сегодня вечером поужинать со мной?

– Спасибо за столь заманчивое предложение, но только не сегодня. Я очень устала. Голова гудит, как пчелиный рой.

– Хороший коктейль приведет тебя в чувство. Договоримся на полвосьмого, хорошо?

– Но, Пит, я не знаю...

– Я очень прошу тебя. И надень, пожалуйста, свое самое любимое платье и никаких черных очков. Пойми, мы не намерены отсиживаться в самом темном углу какого-нибудь захудалого ресторанчика. Пора выходить из подполья. Я не прочь и потанцевать, прелестная леди.

– Ой, нет. Только не танцы. Сейчас не время. В голосе Дженет зазвучала мольба, но Расслин был непреклонен:

– Как раз самое время. Тебе давно пора возвращаться к нормальной светской жизни. Так мы договорились? В семь тридцать.

Он быстро положил трубку, чтобы не выслушивать возражений сестры Касса.

«Но я совсем не хочу идти туда, где все будут снова глазеть на меня, узнавать и перешептываться. Пит ничего не понимает. Нет, вру. Пожалуй, это неправда. Он единственный, кто всегда меня понимал. Может, он прав? Пора возвращаться к нормальной человеческой жизни. В конце концов, хуже не будет – потому что хуже уже некуда», – размышляла мисс Грант.

Дженет наскоро приняла душ и переоделась. Она достала свое самое любимое маленькое черное платье с глубоким вырезом на спине; поверх накинула короткий золотистый пиджак. Волосы гладко зачесала назад, подвела губы помадой нежно-вишневого цвета и, вдохнув горьковатый аромат французских духов, слегка тронула ими виски. Взглянув в зеркало, она осталась вполне довольна: оттуда глядела совсем другая, похорошевшая женщина.

Когда внизу позвонили в дверь, она быстро натянула длинные перчатки и взяла сумочку. Дженет прислушалась: как обычно, Пит скакал через ступеньку. Она открыла дверь; Расслин, увидев ее, обомлел:

– Боже, Дженет! Ты – ослепительна!

И вдруг произошло то, чего она никак не ожидала. Пит порывисто обнял ее и страстно прижался губами к ее рту. Дженет чуть не задохнулась, пытаясь высвободиться из его крепких объятий.