Ознакомительная версия.
«Не забудь диктофон! Сфотографируй этого человека!» «Я познакомлю тебя со свидетелями и даже флешку из фотоаппарата не отниму!» «Хочешь сенсации? Кушай, не обляпайся!» Как трогательно! Но, к счастью, мозги вовремя вернулись на место.
Никита еще раз оглянулся по сторонам и, не заметив ничего подозрительного, шагнул к краю платформы. В темном тоннеле послышался приглушенный рев, электропоезд несся к перрону. Состав встал, с шипением открыл двери и поглотил пассажиров, как плотоядная рыба. Никита прислонился к дверям и осмотрел вагон.
Ничего интересного! Ничего опасного! Никто не пялился на него с неуместным любопытством. Обычные люди, обычные эмоции. Неприметный мужчина что-то обсуждал с полногрудой блондинкой, притулившись рядом с ней на сиденье; стайка подростков склонили головы над планшетом и самозабвенно о чем-то спорили; бабушка с потрепанной сумкой скорбно смотрела в пол; женщина читала книгу в желтой обложке и улыбалась. Никита отвел взгляд и принялся смотреть в черноту за окном. На самом деле он наблюдал за отражением в стекле и четко фиксировал каждое движение за спиной. Состав мчался по туннелю, раскачиваясь и громыхая. В вагоне было прохладно. Приятный сквознячок обдувал кипевшее адреналином тело, охлаждал мозги, заставлял мысли течь в нужном направлении.
Завадскому требовался свидетель, это единственно возможное объяснение его поведению. Истинные контрразведчики не ведут себя настолько глупо, не таскают гражданских с собой на операции и если выводят свидетеля из-под шквального обстрела, то сдают на руки своим коллегам. Контрразведчик не потащит неизвестно кого через всю страну, да еще в бессознательном состоянии. Проще бросить: в парке, на улице, в гостинице, в машине… Вариантов тому не счесть! И тем более никогда не возьмет случайного человека на допрос, да еще вооружит его фотоаппаратом и диктофоном. Однако Завадский поступал именно так. Зачем?
Сам собой напрашивался ответ. Чем Никита был ему полезен? Профессиональным мастерством. Выходит, Завадскому позарез нужна была статья? Но с какой целью? Для громкого разоблачения клубка шпионов в Министерстве обороны? Попади Никита на такую золотую жилу без помощи Завадского, статья непременно вышла бы в свет. Смерть Максима, таинственный самолет, перестрелка у морга — история получилась бы сокрушительная. Но без показаний Паршина и Харламова до ядерного взрыва она, конечно же, не дотянула бы!
Но схватилась бы за нее редакция? Еще как!
Двери с шипением раскрылись. Никита выпрыгнул на перрон, как сайгак. Поезд умчался прочь, а он бегом поднялся по эскалатору вверх. Сменив ветку, снова вскочил в поезд и понесся совершенно в другую сторону. На этот раз в вагоне было полно народа. Люди стояли сплошной стеной. Он втиснулся между толстым, дремавшим стоя, мужичком и не менее толстой дамой, которая держала под мышкой корзинку с собакой невнятной породы. Собака покосилась на него недобрым взглядом, но не залаяла, лишь скорбно вздохнула. Никита замер, продолжая размышлять.
Харламов мог расколоться, наговорить на диктофон все, что угодно, а затем абсолютно спокойно отказаться от своих слов да еще заявить, что признался под пытками. В Минобороны его заявление живо опровергли бы, а на журналиста, раскопавшего сомнительную историю, подали бы в суд. И было наивно надеяться, что редакция ринулась бы на его защиту. Миллионные иски да еще угроза закрытия издания никому не нужны. Юрист, конечно же, прочитал бы материал, убрал все скользкие моменты, но если ситуация вдруг запахла бы жареным, шеф без лишних колебаний мигом избавился бы от беспокойного сотрудника, бросив его на произвол судьбы. И все! Выпутывайся как знаешь! За свою практику Никита с такими ситуациями сталкивался дважды и поэтому иллюзий не питал.
Переступив с ноги на ногу, Никита покосился на собаку и приготовился выйти на следующей станции. Собака снова вздохнула и преданно уставилась на хозяйку, мол, скорее выходи из этой душегубки. Двери открылись, и толпа вынесла Никиту на перрон. Усевшись на скамейку, он прислонился к мраморной стене и вынул из сумки плеер. После душного вагона прохлада станции показалась раем.
Он просидел так несколько минут, внимательно разглядывая людей, которые проносились мимо, спешили к поездам и эскалаторам. Затем перешел на другую сторону платформы и сел в поезд, проехал три станции и снова сменил ветку — путал следы. Ему было страшно, но признаваться в этом даже себе было как-то глупо и стыдно.
Слюнявая попса в наушниках, которую он слушал под настроение, сменилась готическим роком. И когда перепонки задрожали от рева и грохота, в голове неожиданно прояснилось. Никита поднялся по эскалатору, купил две телефонные карты и позвонил домой.
Убедить родителей, что с ним все хорошо, было трудно, но в конце концов мать, казалось, поверила. Выбросив карточку, Никита снова направился в метро, проехал две станции и позвонил Юле.
— Господи, ты живой? — отозвалась она хриплым голосом, как будто ее только что разбудили. — Ты где?
— В Москве! — нетерпеливо перебил ее Никита. — Молчи и слушай! Ничего не говори! Не называй имен! Завтра позвони туда, где любят итальянское золото! Только умоляю, не со своего телефона! Поняла?
— Я все поняла! — коротко сказала она. — Я позвоню!
— Юлька, ситуация куда серьезнее, чем мы предполагали. Ты не представляешь, во что мы вляпались! Сиди дома, никуда не лезь!
— Да! — коротко сказала она, и в этом коротком слове было целое море тревоги и затаенного страха.
Никита положил трубку и выдернул карту из щели таксофона. Подумал и бросил ее в сток. Неподалеку приветливо мигал зеленым глазом банкомат. Никита двинулся к нему и спустя десять минут с потяжелевшим кошельком поехал на вокзал.
Багровое солнце уже коснулось крыш высоток. Никита пробежал глазами расписание и вздохнул.
Поездов до родного города было немного. Но здравый смысл подсказывал воздержаться от покупки билета. Тщательно переписав номера и время отправления поездов, Никита зашел в уличное кафе, купил чашку скверного растворимого кофе и задумался. Нужно было где-то переночевать.
Гостиница отпадала. Никита проверил, паспорт лежал в кофре, но оставлять четкие следы не хотелось. Частная квартира? Дорого! Неизвестно, сколько времени придется жить в Москве, а денег мало…
— Парень, мобильник надо? — послышался рядом странный каркающий голос.
Никита вздрогнул, расплескал мутный напиток и вскинул голову.
Рядом стоял бомж, испитой, с багровым носом и красными опухшими глазами неопределенного цвета. Несмотря на африканскую жару, он был одет в рваный армейский бушлат и трикотажную шапку, из-под которой торчали грязные космы.
Ознакомительная версия.
