— Вот я и говорю, партизанская война, — усмехнулась Ева. — Русская смекалка!
— Где Ольга Львовна? — перебила ее Татьяна. — Что с нею?
— Ой, это отдельная песня! — неожиданно расплылась в улыбке Людмила. — Когда бандиты ввалились в палатку, у нас только-только суп сварился и чайник на плитке закипал. А тут крики, ругань… Все просто с ума сошли от страха, сбились в угол, трясемся. А эти орут, что-то требуют. В смысле, я сразу поняла, что именно, но тоже дурой прикинулась. Они к Ольге Львовне подступили, а она ну ни капельки не растерялась. Сама на своей раскладушке повернуться не может, а так их отчитала, так отругала! Вон, говорит, костяк в домовине, а больше ничего нет. Нашли, мол, с десяток бронзовых бусин да крест православный. Ошиблись вы, господа, впрочем, мы не меньше вашего опечалены… Они не поверили, давай обыскивать палатку. Конечно, разорили все подчистую. А Ольга Львовна их подначивает: ищите, мол, ищите! А найдете, так хоть мне покажите. Тут один бычара Наташку, с которой мы леденцы в бензобак забросили, зажал мимоходом, а она кастрюлю с супом — хвать! и ему на голову! Что тут началось!
Люська махнула рукой.
— Наташку мы заслонили, бандиты прикладами замахиваются, затворами клацают, орут… И тут, на наше счастье, слышим, в лагере что-то несусветное творится: дикие крики, вопли. Бандиты мигом о нас забыли — и скачками в лагерь. А мы следом — в лес!
И добавила упавшим голосом:
— Только Ольга Львовна ни в какую из палатки! Говорит: «Оставьте меня, я и пары шагов не сделаю со своей спиною…»
— Все понятно! — Ева обвела взглядом бравое воинство. — Надо спешить! Пока эти твари на поляне, попробуем вытащить Анатолия! — И махнула рукой в сторону леса: — Пошли! И чтоб ни звука!
И они пошли…
Небо заметно посветлело, и дождь прекратился, но весь мир, казалось, насквозь был пропитан влагой. Ноги то и дело попадали в какие-то рытвины, ямки, путались в мокрой траве и скользили, срывая пласты мха на склонах. Грязь, будто в отместку, громко чавкала. Хворост отчаянно трещал, а на головы то и дело рушились, обдавали ледяными брызгами, потоки воды, скопившейся на листьях деревьев. Досталось всем, промокшая одежда липла к телу, стесняла движение, но в минуты опасности меньше всего думается о личных удобствах, особенно, если на кону стоит жизнь. Не только твоя, но и близких тебе людей.
— Стой! — тихо скомандовала Ева и подняла руку. — Пришли!
В сером утреннем тумане, зависшем невысоко над землей, виднелись машины, вернее, только крыши салонов, да голова часового, который прохаживался между ними. Нападения он явно не ожидал или по жизни был человеком недальновидным и беспечным, потому что вдруг отошел в сторону, похоже, справил малую нужду, а затем, умиротворенный, достал сигарету и, чиркнув несколько раз зажигалкой, закурил. Странно было наблюдать одинокую голову над зыбким маревом, пускавшую в небо дым, и, наверное, это позабавило бы Татьяну в другое время, но сейчас ей было не до смеха. Впрочем, страха она тоже не испытывала. Все внутри напряглось, зрение и слух обострились настолько, что она видела шрам на пальце бандита, которым тот стряхивал пепел с сигареты, черную кайму под ногтями и слышала, как напряженно дышит Ева метрах в трех слева.
— Что будем делать? — наконец тихо, одними губами, спросила полька и посмотрела на Татьяну, словно та была главным специалистом по обезвреживанию часовых.
Но ответил Митяй:
— Надо отвлечь его внимание…
— Опять визжать прикажешь? — скривилась Ева. — Он уже ученый, живо откроет стрельбу, и сюда сбежится вся банда! Теперь рисковать не будет.
— Так туман нас прикроет, — попытался реабилитировать себе Саня, не служивший в армии. — Подберемся сзади, огреем чем-нибудь по голове…
— Посмотри, на сколько шагов ты видишь перед собой? — неожиданно для нее самой вырвалось у Татьяны. — Туман только кажется густым, потому что не рассвело пока, а поднимется солнце — он и вовсе исчезнет. Часовой моментально нас заметит и поднимет шум.
Ева с веселым удивлением посмотрела на нее и показала большой палец, а Митяй крякнул и покачал головой, видно, от досады, что столь дельное замечание озвучил не он, а женщина, которую он считал тихоней и трусихой.
— И что ты предлагаешь? — он скептически улыбнулся. — Других вариантов я не вижу.
Татьяна покосилась на него. Да, смотрит с превосходством. Как же, бывалый вояка, года два, наверное, солдатские щи хлебал.
— Слушай, дай сюда веревку, — сказала она, смутно пока представляя, что делать дальше, но словно кто-то опять завладел ее сознанием, думал за нее, говорил, действовал…
— Дай! — повторила она резко, заметив, что Митяй опешил. — Я сейчас попробую…
Тот молча размотал веревку и протянул ее Татьяне. Никто не проронил ни слова, но весь «партизанский отряд» подтянулся ближе, наблюдая с удивлением, как ловко она завязала скользящую петлю на конце и сложила веревку в кольца. Этому ее когда-то научил Киркей. Господи! Татьяна мысленно перекрестилась. Не ее! Айдыну!
— Давай я, — быстро сказал Митяй, — у тебя не получится!
— Отойди! — произнесла сквозь зубы Татьяна. — Не мешай!
Все происходило как во сне, но руки действовали на автомате. Левая ладонь направлена вниз и удерживает петлю между большим и указательным пальцем, а свободный конец — в правой руке. Плавный разворот на левой ноге против часовой стрелки, толчок правой — и бросок, казалось, без усилия, но так, что даже в полете петля не изменила своего размера. Всего мгновение — и она охватила часового. Татьяна резко дернула аркан, да, она вспомнила, что именно так урух назывался по-русски, и часовой, даже не охнув, упал как подкошенный на землю. Руки его были плотно прижаты к туловищу, винтовка валялась рядом на земле. Митяй и его «партизаны» мигом кинулись к поверженному противнику, навалились и, как тот ни извивался, ни пытался отбиться ногами, заткнули ему рот, обмотали, как мумию бинтами, свободным концом аркана.
— Готово! — выдохнул Митяй, вытирая пот со лба, и покачал головой, глядя на Татьяну. — Ну ты — мастер! Прям американский ковбой! Честно, не ожидал! — и пожал ей руку. — Где научилась?
Она смущенно улыбнулась.
— Нигде не училась! Первый раз бросала.
— Так метко? — Митяй недоверчиво усмехнулся. — Что-то не похоже…
Но Татьяна его не дослушала. Ева и Людмила уже помогали Анатолию выбраться из «уазика». И она бросилась к ним. Парни тем временем выволокли из «Нивы» раненного Татьяной бандита. Голова его с небрежно наложенной повязкой безвольно болталась. Похоже, он был без сознания. Анатолий, напротив, двигался без усилий, только руки у него были связаны. Людмила, помогая себе зубами, с трудом, но развязала веревку. Потирая запястья, Анатолий подошел к бандитам, склонился над ними. Смотрел он угрюмо.
