Поппи села на ближайший поезд, отправлявшийся в Женеву; она считала минуты, когда снова увидит своего сына, в душе боясь, что он встретит ее как незнакомку после четырех лет разлуки. Когда поезд подходил к Швейцарии и уже показались заснеженные вершины, а по долинам бродили коровы, она пыталась представить, как выглядит Роган теперь. Ведь она видела его в последний раз, когда ему было шесть лет, а мальчику исполнилось уже одиннадцать.
Роган, наверное, дожидался ее на ступеньках, потому что, когда машина подъехала к особняку, где находилась школа, он сразу же бросился к ней.
– Мама! – закричал он. – Наконец-то ты приехала! И когда она вышла из автомобиля, он крепко-крепко обнял ее.
– Роган, осторожнее, – засмеялась она. – Ты раздавишь меня!
Она с удивлением рассматривала своего одиннадцатилетнего сына, которого помнила смешным малышом. Роган был выше ее ростом, широкоплечий, крепкий и стройный, но Поппи сразу же узнала копну оранжево-белокурых волос, падавших ему на глаза, – такие же яркие и голубые, как у нее.
– Мама, ты такая же красавица, какой я тебя помню, – воскликнул он. – Пойдем, я покажу тебя моим друзьям. Я столько рассказывал им о тебе все эти годы. А теперь они убедятся, что я говорил правду.
– Роган, – проговорила Поппи со слезами на глазах. – Я так скучала по тебе. Я не видела, как ты рос… Я не видела, как ты становился большим! Не сердись, что я плачу, Роган.
– Не плачь, мама, – сказал он нежно. – Ведь мы снова вместе.
Поппи подумала о всех тех матерях, чьи сыновья никогда не вернутся домой, и она благодарила Бога опять и опять…
И Поппи смеялась, когда Роган знакомил ее со своими друзьями, показывал ей школу, которая была его домом четыре с половиной года, а потом Поппи решила провести несколько дней вдвоем со своим сыном – чтобы они могли снова получше узнать друг друга.
Когда они приехали в отель в Лозанне, Поппи вдруг вспомнила тот мрачный день, когда она пришла сюда на собеседование в качестве претендентки на место компаньонки миссис Монтгомери-Клайд. Она помнила, как нервно сидела под этой самой пальмой в фойе, потом перед ее глазами всплыло лицо женщины, жадно пожиравшей шоколад, и сверлившие Поппи глаза, изучавшие ее сверху донизу, словно та была какой-то низшей формой жизни. Но вот теперь, подумала с гордостью Поппи, она ничуть не уступит в богатстве ни одной миссис Монтгомери-Клайд на свете. Они равны – доллар в доллар, франк во франк.
Школа неплохо поработала в ее отсутствие – ее сын был умен, сообразителен и красив. Он бегло говорил на трех языках, он чувствовал себя непринужденно в хорошем обществе. У него были манеры и наружность джентльмена.
Поппи наслаждалась, проводя столько времени вместе с сыном. Они обедали вдвоем; а как чудесно было ходить с ним по магазинам Женевы, покупая все, что только могло ему понравиться – рубашки и носки, твидовый пиджак в спортивном стиле и дорогие золотые часы, которые он увидел в витрине ювелирного магазина, – они показывали время в целой дюжине стран и даже фазы луны.
Они ездили в горы, потому что Роган хотел показать ей деревушку Гстаад, куда школа перебиралась на зимние месяцы, он рассказывал ей, как ему нравится кататься на смешных деревянных лыжах и как волнующе-страшно карабкаться на эти снежные вершины. По маленькой подвесной дороге они поднялись еще выше, гуляли по лесным тропинкам и ночевали в альпийских гостиницах, где находили вкусную свежую еду и гостеприимство, которого не было во Франции с тех пор, как началась война. И они много разговаривали друг с другом.
Поппи расспрашивала его об учебе, занятиях спортом, о его учителях, об интересах и склонностях. Она хотела знать его любимые блюда, какую музыку любит он слушать, какие книги любит читать. И однажды, совершенно неожиданно, Роган спросил, кто был его отец.
Они сидели за ленчем в небольшом деревянном ресторанчике в горах, с видом на Гстаад, и Поппи счастливо улыбалась, глядя, как ее большой сын с аппетитом ест свое любимое блюдо из ветчины, бекона, лука, сыра и жареных яиц.
– Я ведь не знаю, что случилось с моим отцом, и я боялся говорить о нем, чтобы не сделать тебе больно, – сказал грустно Роган. – Но понимаешь, мама, мне нужно это знать.
Поппи молча смотрела на долину, стараясь собраться с мыслями.
– Твой отец был хорошим человеком, – сказала она наконец. – Он умер до того, как ты родился, Роган… он погиб в аварии. Автомобильная авария в Италии.
– А ты была с ним… когда это случилось? – прошептал он в ужасе.
Она покачала головой.
– Он был один. Это была деловая поездка. Я очень любила его, Роган.
– Бедная мама, – он положил свою руку на руку Поппи.
– Но ведь у меня есть ты. Когда ты родился, я подумала – это маленький ангел, посланный с небес, чтобы помочь мне. Как и Лючи, – добавила она.
– Лючи?
– Ты помнишь попугая?
– Конечно, – он просиял. – Лючи! Сказочный зеленый попугай… Поппи cara, Поппи chérie… Поппи дорогая… Конечно, я помню эту мудрую старую птицу. Наверное, он очень старый теперь.
– Лючи всех нас переживет, – сказала она твердо. – И он знает все семейные секреты.
– А у нас есть секреты, мама? – спросил лениво Роган, когда официант наливал ему кофе.
Она покачала головой.
– Ты хотел знать о своем отце. Он был англичанином. Его звали Франко… Франк, я хотела сказать. Мы встретились в Италии во время моего большого путешествия в Европу.
– Путешествия? – спросил он удивленно. – Но я думал, что ты всегда жила в Европе.
Поппи почувствовала, что краснеет, когда одна ложь породила другую.
– Нет… нет, я родилась в Америке. Мой отец эмигрировал из Ирландии в Калифорнию. Разве ты не помнишь, как я говорила тебе, что тебя назвали в честь твоих предков-ирландцев? Мой отец, твой дедушка, он… любил азартные игры. Сначала дела у него в Калифорнии шли хорошо, но потом он потерял все свое состояние. У него было там большое ранчо, с большими стадами скота и овец. Я помогала ему присматривать за ними…
– Ты? – воскликнул удивленный Роган.
Поппи бы радостно рассмеялась, если б все это не было так грустно. Роган знал так мало о ней, и даже истории, которые она изобретала, были ложью. Или наполовину ложью.
– Но, как бы там ни было, когда Джэб, мой отец, умер, ничего не осталось. Ранчо было продано… Я даже не знаю, что с ним стало теперь… Я полюбила твоего отца, и мы поженились. Он умер таким молодым, но он оставил нам ферму в Монтеспане и достаточно денег, чтобы жить с комфортом.
Ей показалось, что его ярко-голубые глаза видят ее насквозь, когда он сказал:
– Но, мама, я помню, что у тебя было собственное дело. Разве не о нем ты мне всегда – говорила, когда уходила и оставляла меня с няней? Тебя так часто не было.
