Черт! А она пьяна. Но знает это. И, к счастью, не раскисла, а наоборот.
Она осторожно наклонила свой бокал, и марочный «Дом Периньон» тонкой ровной струйкой оросил траву.
Она сидела в белом парусиновом кресле с еще тридцатью шестью женщинами (после завтрака она их пересчитала). И вместе со всеми ними изнывала от скуки, слушая бывшего детектива, который смахивал на недоношенного медведя и говорил с красноречием боксера, недавно обретшего Бога. Но только он обрел «Мейс»— во всяком случае, так казалось. И он расписывал эту дрянь, не упуская ни единой подробности.
«Мне надо посикать», — решила она и покосилась на Мэрли, чье выражение маскировалось лиловым козырьком в тон ее пятисотдолларовому жакету Анны Клайн. Элейн знала цену с такой точностью, потому что отвергла его, подбирая себе идеальный костюм.
— Мне нужно в туалет, — шепнула она.
— Так иди, кто тебе мешает, — шепнула Мэрли.
Она встала, перехватила неодобрительный взгляд Биби, изобразила отчаяние и быстро ушла в дом.
Официантка, набившая рот дорогим шоколадом, виновато подпрыгнула. Элейн пронеслась мимо в розовую с золотом уборную. И ни с того ни с сего вспомнила Карен. Она же говорила, что приедет. Так где же она?
Может, внезапное озарение подсказало ей, что это будет самый нудный завтрак года?
Оглядев себя в зеркале, Элейн поспешила вернуться на свое место. Снова сидя в кресле, она, однако, решила, что считать завтрак полной потерей времени никак не следует. Самый факт, что она приглашена, уже плюс. И двойным плюсом была возможность сказать Сейди Ласаль таким само собой разумеющимся тоном: «Я так хочу, чтобы вы были на моем маленьком вечере, который я устраиваю для Джорджа и Памелы Ланкастер».
Подобное приглашение не могла отклонить даже Сейди Ласаль.
И она кивнула, сказала: «Конечно»— и даже изобразила улыбку.
Росс будет в восторге. Ведь, оказавшись у него в доме, эта баба уже не сможет его игнорировать. Мэрли легонько всхрапнула. Заснула под защитой своего козырька! Элейн быстро толкнула ее локтем.
— А! — сказала Мэрли, вздрогнув.
— И где ты провела прошлую ночь? — шепнула Элейн.
Мэрли хихикнула.
— Приходила в себя после ночи с пятницы на субботу. Рэнди неутомим.
Элейн улыбнулась и прикинула, не завести ли и ей молодого любовника. Какая ирония! Она ведь замужем за самым мощным членом Голливуда и подумывает о любовнике. Ну разве кто-то еще способен с ним помериться?
Она чуть не рассмеялась вслух.
— А ты никогда не думал о том, чтобы развестись с Элейн? — спросила Карен, оседлав его. Ее колени атлетически сжимали его бедра, а соблазнительные соски дразняще поднимались и опускались возле его рта.
Он был так удивлен, что ничего не ответил. По его правилам всякие разговоры в процессе были табу. Он закряхтел.
— Так как же? — не отступала Карен. Ее мышцы работали идеально. И чего она не заткнется?
— Развод слишком дорог, — пропыхтел он.
Она извернулась на его теле и свела ноги.
Он одобрительно застонал. Эта девочка знала штучки, которых даже он никогда прежде не пробовал. Она стискивала его всеми мышцами, доводила до исступления.
— Ты разведешься с ней, если я попрошу?
Он пропустил вопрос мимо ушей, отдаваясь бесценным секундам перед оргазмом.
— Пошевелись! — взмолился он. — Я кончаю.
В ответ она сжала мышцы еще сильнее и начала вращать торс, пока не довела себя до готовности. Он взорвался — и она с ним.
Сунув напряженные соски ему в рот, вцепившись ему в волосы и сдвинув ноги так плотно, что у него возникло ощущение, будто сперму из него высасывают.
— Осторожнее с волосами! — взвизгнул он.
— Клала я на твои волосы! — крикнула она в ответ.
Они разделили последний бешеный экстаз.
— Господи боже ты мой! — прохрипел он. — Лучше тебя не бывает.
Она медленно сползла с него, нагнулась к тумбочке и закурила сигареты для них обоих.
— Знаешь, сколько у меня денег? — спросила она.
Всю его кожу пощипывало. Черт, как будто ему снова семнадцать!
— Так сколько?
— Хватит, чтобы для начала откупиться от Элейн. А когда папочка скончается, то и вообще не сосчитать.
Блестяще! Джордж Ланкастер старше него всего на двадцать лет.
— Что ты говоришь?
Она глубоко затянулась.
— Что из нас с тобой выйдет отличная пара.
Он засмеялся, не слишком убедительно — такой поворот разговора его вовсе не обрадовал.
— Нам с тобой вместе хорошо именно потому, что мы не муж и жена.
— Ты думаешь?
— Я знаю.
— Ну, увидим.
— Что увидим? — спросил он с тревогой.
— Увидим, только и всего, — ответила она таинственно. — А почему бы нам не окунуться?
— В океан?
— Бассейна я тут что-то не вижу.
— Я не плавал в океане уже не знаю сколько лет.
— Ну, так пошли! — Она спрыгнула с кровати, пошарила в ящике и вернулась с красными шортами для него и купальником для себя.
Он натянул шорты. Они резали в поясе и еще сильнее — в промежности.
— Ox! — сказал он жалобно.
— Ничего, — проворковала она. — Когда мы вернемся, мамочка тебя помассирует.
— Почему ты так обо мне заботишься, Карен? — спросил он, посмеиваясь.
Она усмехнулась.
— А потому что я — тебе, ты — мне. А ты мне — ой-ой-ой, деточка!
Они выбежали из дома, держась за руки.
Одинокий фотограф, лежащий на животе между опорами под соседним домом, сфокусировал телеобъектив. За пять минут он снял две катушки очень и очень интересных кадров.
Ангель почти не сомкнула глаз. Состояние, до которого Шелли довела свою квартиру, ввергло ее в ужас. Всюду скомканная одежда, грязная посуда, битком набитые пепельницы, а в кухоньке гуляют тараканы, будто в самом заповедном царстве.
Шелли кивнула на смятую постель.
— Вместе ляжем? — спросила она. — Я не брезглива, не знаю, как ты.
Ангель уже высмотрела глубокое кресло.
— Я устроюсь в нем, если вы не против, — быстро сказала она.
Воспоминания о Дафне, ее бывшей квартирной хозяйке, еще были живы у нее в памяти.
— Как желаешь, Ангелочек. — Шелли пожала плечами и порылась в ящике. — Как насчет коки?
— Спасибо, мне не хочется пить.
Шелли бросила на нее взгляд из-под вздернутых бровей, но Ангель предпочла его не заметить. Она аккуратно собрала валявшуюся на кресле одежду и сложила ее ровной стопкой в ногах кровати. Спи. Подумай. Разберись. Она была расстроена и сердита. У нее даже не было возможности рассказать Бадди про встречу с Оливером Истерном. Встречу, при мысли о которой у нее дух перехватывало, а в ушах звенели слова: «Быть вам, барышня, звездой!» Естественно, она хотела сразу рассказать Бадди, и он обрадовался бы не меньше нее. А теперь все было испорчено. Наверное, она никогда больше не увидит Оливера Истерна.
