Форестер быстро делал записи, потом остановился и почесал подбородок.
– Можно запросить у агентств проката автомобилей фамилии всех женщин, которые брали машины в известные нам дни. Если какие-нибудь фамилии повторятся, к этим людям можно присмотреться.
Уайатт кивнул:
– Займись этим. Но если кто-нибудь потребует разрешения судьи, сегодня нам его уже не получить.
Обычное дело: большинство судей не сразу выдают такие разрешения, приходится ждать понедельника.
Послышались шаги, Форестер обернулся. В дверях возникла одна из местных сотрудниц, уставившись на меня огромными от любопытства глазами.
– Мисс Мэллори! – воскликнула она, привлекая внимание всех, кто находился на этаже. – Как я рада с вами познакомиться! Вы не дадите мне автограф? Хочу повесить в женской раздевалке. – И она протянула мне лист бумаги с неровными краями. Позади нее уже собралась толпа. Я почти чувствовала, как в ней нарастает веселье.
Машинально взяв лист бумаги, я взглянула на него и сразу узнала: это была одна из записок, которые я нацарапала в патрульной машине Демариуса Уошингтона и приклеила к окну жвачкой. Но почему она до сих пор цела?
Мне мгновенно вспомнилось, как Демариус перебирал записки и ухмылялся, а потом то же самое делал Форестер. Должно быть, кто-то из них припрятал эту записку вместо того, чтобы сунуть ее вместе с остальными в мою сумку.
– Дай-ка сюда, – со вздохом велел Уайатт, сразу сообразив, в чем дело.
Форестер услужливо вынул записку из моих рук и положил на стол Уайатта, и все собравшиеся возле двери взорвались хохотом.
Огромными печатными буквами, обведенными несколько раз, были написаны слова, которым полагалось морально уничтожить всех гадов, не выпускавших меня из вонючей патрульной машины: «РАЗМЕР ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЕ».
– Значит, размер? – хмыкнул Уайатт, войдя в дом тем же вечером, пятью минутами позже меня, и обнял меня за талию. Его кабинет я покинула под раскатистый хохот, из управления прямиком направилась в третий магазин тканей, где, к счастью, нашла то, что хотела. На радостях я даже не спросила цену, а она оказалась кусачей, но всем известно, что качественную ткань по два доллара за метр не купишь. Теперь моя добыча покоилась в багажнике прокатной машины, утром я собиралась завезти ее Салли, которая уже пообещала посвятить моему свадебному платью все выходные.
Осталось разобраться с Уайаттом.
– А как же, – просипела я, отвечая на жадные поцелуи. Или он рассчитывал, что я совру?
– В таком случае хорошо, что моего размера тебе хватает. – Он расстегнул мои джинсы и принялся стаскивать их.
Хватает, еще как хватает! Уайатт прекрасно знал это и не уставал доказывать. На этот раз он просто отнес меня на диван – вместо того чтобы по привычке уложить на пол.
Потом он долго лежал рядом, гладил меня, сжимал талию сильными ладонями.
– Совсем по-другому, – повторял он. – Никаких таблеток. Другие ощущения.
Он был прав: разница была не физической, а психологической. Значит, все-таки главная эрогенная зона человека – мозг. Все ощущения усилились, обострились, секс обрел незабываемую насыщенность.
Уайатт рассеянно поглаживал мое бедро. В полудреме я заметила, что он даже не успел полностью раздеться, хотя избавил меня от одежды. К поясу Уайатта по-прежнему был прикреплен жетон, который царапал меня в самом неподходящем месте, а черный пистолет упирался в левое бедро.
Я поерзала.
– Ты все еще вооружен.
– Но уже разряжен.
Я попыталась оттолкнуть его.
– И этот жетон… ой!
Несколько раз прерываясь на поцелуи, Уайатт приподнялся на руках и отстранился. Самое неприятное в спонтанном сексе – необходимость решать практические вопросы после него. Ну, вы же понимаете, о чем я. Хорошо еще, что диван кожаный.
Приведя в порядок себя и диван, мы занялись ужином. Раньше Уайатт ужинал где-нибудь в городе, но с тех пор, как мы стали жить вместе, я набиваю его морозильник полуфабрикатами, которые достаточно просто разогреть. Этим вечером мы выбрали лазанью, а к ней приготовили салат. Все необходимое для салата с недавних пор прочно обосновалось в холодильнике Уайатта. Ему давно пора усвоить, чем питаются девушки.
После ужина я решила взять быка за рога. Мысли не давали мне покоя с самого вторника, тянуть дольше было невозможно. Мы ведь даже занимаемся сексом, не предохраняясь, и хотя сейчас мои шансы забеременеть практически равны нулю, все-таки…
– Знаешь, ты такого наговорил… – начала я, загружая посуду в посудомойку.
– Это от нетерпения. Мужчина на все готов ради секса.
Я нахмурилась:
– Не сегодня, а во вторник вечером. Когда разозлился.
Он выпрямился и уставился на меня в упор:
– Долго же ты думала. Ладно, если хочешь, я могу извиниться еще раз. И покончим с этим.
Я предпочла бы услышать заявление посерьезнее. Мое недовольство сменилось возмущением.
– При чем тут извинения? Сначала надо выяснить отношения, а потом решить, как быть дальше.
Он скрестил руки на груди и замер в ожидании.
Я надеялась, что голос меня не подведет. За день я успела отдохнуть, так что теперь могла издавать ужасный, хриплый, но все-таки разборчивый шепот. Набрав побольше воздуха, я начала:
– Ты сказал, что у меня бредовые идеи, что я заставляю тебя плясать под свою дудку и злюсь, если ты отказываешься, что я дергаю тебя по выдуманным поводам и требую расследований. Еще ты сказал, что ради общения со мной приходится многим жертвовать, и высказал остальные претензии – в том же духе. Да, я требую жертв. Всегда требовала и буду требовать. И тут ничего не поделаешь. Меняться я не стану.
– А я и не прошу, – сказал он, потянувшись ко мне, но я отступила и жестом попросила его помолчать.
– Дай мне договорить! Может, у меня сейчас опять пропадет голос. Свои идеи я не считаю бредовыми, так что наши мнения расходятся. Плясать под мою дудку я тебя не заставляю, но ставлю тебя на первое место, поэтому жду, что и я буду для тебя на первом месте – в разумных пределах, конечно. Если тебя вызвали на место преступления, я не стану звонить и требовать, чтобы ты приехал и помог мне завести машину, поскольку у нее сдох аккумулятор. Для этого есть автомеханики. И ни по каким пустякам я тебя не дергаю. Никогда. Да, я прошу тебя оплатить штрафы за неправильную парковку, когда получаю их, но никогда не потребую, чтобы ты аннулировал мои штрафы за превышение скорости и тому подобное: как видишь, я рассуждаю разумно. Но, так или иначе, тебе решать, вступать в этот брак или нет. Если жертвы, которых я требую, так беспокоят тебя, если тебе уже кажется, что я не стою таких трудов, тогда лучше расстанемся сразу. Мы можем какое-то время пожить вместе, но свадьбу придется отменить…
