Ознакомительная версия.
— Думаешь, журналист проявится? — спросил генерал.
— Скорее всего, да! Если он не замешан, то мы его найдем. Если не найдется до того момента, когда мы возьмем Завадского, дадим ориентировки в полицию, в ГИБДД. Сейчас этого делать не стоит, кто знает, какие у них связи!
— У него кто-нибудь есть в Москве? — спросил Бабушкин.
— Михаил Константинович, мы проверяем. Пока выявили только двоих: финансовый аналитик «РосБанка» Павел Рипин, бывший одноклассник, женат, один сын. Со Шмелевым, судя по переписке в соцсетях, встречаются редко, в основном когда Рипин приезжает на родину. Есть еще Татьяна Никифорова, работает бухгалтером в кинотеатре. Ни в чем предосудительном не замечена, но есть одно неприятное совпадение. Никифорова живет в Жуковском, а ее отец-пенсионер, бывший военный летчик, служил на аэродроме в Раменском. Там, где проходили первые испытания «Рапиры». Более того, с Игорем Паршиным они знакомы, впрочем, там все знакомы! Судя по переписке, Шмелев и Никифорова общались только на отвлеченные темы, обсуждали книги, личную жизнь. Скорее всего, она не при делах, но береженого бог бережет. За Никифоровой и Рипиным установлено наблюдение, но пока Шмелев ни там, ни там не проявился.
— Куда же он делся, по-вашему? — спросил Бабушкин.
Саблин выразительно пожал плечами.
— Пока неизвестно! Как сквозь землю провалился!
Электричка была полупустой. Основной поток пассажиров, которые возвращались на ночь из Москвы в пригороды, уже миновал. Никита смотрел в окно. Багровые лучи солнца гасли за дубовыми перелесками. До знакомого полустанка оставалось совсем немного.
Оторвавшись от преследователей, он еще час кружил по столице, затем сел на маршрутку, доехал до Мытищ и уже там пересел на электричку. От напряжения гудели ноги, а голову, казалось, набили мокрой ватой. Единственное, чего ему сейчас хотелось, — отдохнуть там, где никто не будет искать, в полной безопасности и покое. В электричке нервное напряжение слегка отступило. Он сумел перевести, наконец, дух, но зато невероятно захотелось спать. Никита с трудом преодолевал сонливость, но понимал, что скоро не выдержит. К счастью, электричка замедлила ход и причалила к перрону. Никита вышел из вагона один, бдительно оглядел пустую платформу, бегом спустился по лестнице и устремился в подлесок, окружавший станцию Софрино.
Эти места были ему хорошо знакомы. Неподалеку, в паре километров от железной дороги, находилась воинская часть, где он когда-то служил. Здраво рассудив, что там при должной сноровке можно выстирать грязную, пропахшую потом одежду и переночевать в относительном покое, он купил в станционном магазинчике кое-какой провизии, блок сигарет и направился к видневшимся вдалеке казармам.
Воинская часть с виду казалась неприступной, однако Никите не нужно было форсировать бетонный забор, бросаться на часовых, которые уныло прохаживались по периметру ограждения. Он направился к генеральскому домику, который находился в лесу, в двух километрах от части.
Теоретически этот объект точно так же охранялся патрулем комендантской роты и принадлежал как бы воинской части. Практически же изгородь из колючей проволоки давно упала. Патруль предпочитал ходить в самоволки, а не разгуливать вокруг зачастую пустовавшего домика, в котором роль обслуги выполнял один-единственный солдат.
Разумеется, существовал риск, что офицеры решат вдруг именно сегодня оттянуться по полной программе со штабными девицами и санитарками санчасти, но Никита, пробираясь по лесу и отбиваясь от комаров, предпочел об этом не думать. Военные тихо отдыхать не умеют и уж точно не завалятся спать в десять вечера.
Изрядно поплутав по лесу, Никита хотел уже плюнуть на эту затею, вернуться в поселок и снять у кого-нибудь комнатку на ночь, но домик неожиданно, как «Летучий голландец» из тумана, вынырнул из-за разлапистых елей. Никита притормозил и несколько минут рассматривал одноэтажное строение из бруса. Свет не горел ни в одном из окон. Никита осторожно сместился на несколько метров, чтобы разглядеть крыльцо. Там на широких перилах сидел щуплый босой солдатик в камуфляжных штанах, тельняшке и от нечего делать болтал ногами и что-то насвистывал. Никита наблюдал за ним пару минут. Похоже, кроме солдата, здесь никого не было. Пригнувшись, он преодолел небольшую поляну и возник метрах в трех от крыльца.
Солдатик насторожился, спрыгнул с перил и смерил его испуганным взглядом. Никита расплылся в улыбке и направился к крыльцу.
— Привет! — сказал он.
— Сюда нельзя! — солдатик отступил к приоткрытой двери. — Это военный объект!
— Понял! — сказал Никита и подошел ближе. — Слушай, помоги, а? Мне переночевать где-то надо.
— Я сейчас патруль вызову! — пригрозил солдат. — Вали отсюда! В деревне переночуешь!
Никита тяжело вздохнул и сунул руку в пакет. Солдат, как зачарованный, следил за каждым его движением. Никита вынул батон салями, разломил и впился в бок колбасы, с хрустом прокусив оболочку.
— Ну, в деревне так в деревне, — сказал он миролюбиво и с удовольствием отметил, что у солдата дернулся кадык. Вверх — вниз, вверх — вниз. Как поплавок при поклевке у заправского рыбака.
Парень, видно, сглотнул слюну.
Никита повернулся и сделал шаг обратно в лес.
— У вас закурить не найдется? — спросил солдат неожиданно тонким голосом, растеряв боевой задор.
Никита достал из пакета блок сигарет, распечатал его и кинул пачку солдату. Тот поймал ее с проворством хорошо обученного пса, снова смерил Никиту взглядом и махнул рукой.
— Ладно! Оставайся! Но завтра утром уйдешь! И ночью свалишь, если кто явится! Понятно?
— Понятнее некуда! — кивнул Никита и поинтересовался: — А стиральной машины у тебя тут нет случайно?
Солдат фыркнул.
— Случайно только баня, и вода там еще теплая. Барахло постираешь, к утру высохнет. И утюг найдется!
— Спасибо! — вполне искренне поблагодарил его Никита и направился в баню.
В ней было уже не жарко, а в баке и впрямь оказалось достаточно теплой воды. Никита с наслаждением вымылся. На полочках нашлось туалетное мыло, мочалка и даже дешевый шампунь. Наскоро выстирав вещи, Никита развесил их на веревках и, завернувшись в старое солдатское одеяло с прожженным краем, вышел наружу.
Повеселевший солдат сидел на перилах и жевал колбасу. На Никиту в своеобразной тоге он посмотрел с прищуром, но ничего не сказал.
— Вкусно? — осведомился Никита, присаживаясь рядом.
— Угу! — буркнул солдат. — Ничего, что я тебя обожрал?
Ознакомительная версия.
