Ознакомительная версия.
— Что? — спросил Алекс.
— Ничего.
— Ты на меня смотришь, будто съесть собираешься.
— Да я сплю на ходу, — невозмутимо ответила Кэти. — Это все от жары.
— Ха, — улыбнулся он. — Не знай я тебя лучше…
— Позволь напомнить: здесь еще две пары ушек топориком. Ты следи, что говоришь. — Кэти поцеловала Алекса и легонько похлопала его по груди.
Они не заметили мужчину в бейсболке и темных очках, наблюдавшего за ними с террасы соседнего ресторана.
Кевин ощутил дурноту, увидев, как Эрин флиртует с седым. Он смотрел, как она наклоняется к маленькой девочке и улыбается ей, как пальцами расчесывает вихры мальчишки. Заметил, как седой поцеловал ее, когда дети не смотрели. А Эрин, его жена, подыгрывала. Поощряла. Ей это нравилось. Изменяет ему со своей новой семьей, словно нет ни его, Кевина, ни их законного брака.
Они сели на велосипеды и нажали на педали, объезжая ресторан, удаляясь от Кевина. Эрин ехала за седовласым. На ней были шорты и босоножки, открывавшие ноги, позволявшие сексуально выглядеть для кого-то другого.
Кевин двинулся за ними. Ее длинные светлые волосы развевались на ветру… но когда он моргнул, они снова стали короткими и темными. Притворяется, что она не Эрин, и разъезжает со своей новой семейкой, целует другого мужчину и улыбается, улыбается, не заботясь об остальном. Этого не может быть, сказал себе Кевин. Это кошмарный сон. Пришвартованные лодки качались под тентами, когда четверка проехала мимо.
Кевин свернул за угол. Они ехали на велосипедах, но не спешили, чтобы успевала малышка. Он пошел быстрее и вскоре оказался достаточно близко, чтобы слышать счастливый смех Эрин. Он вытащил из-за пояса «глок», но держал его под рубашкой, прижав к боку. Он снял бейсболку и прикрыл ею пистолет от взглядов прохожих.
Мысли прыгали, как шарики в пачинко, отскакивая мгновенным рикошетом влево, вправо, вверх и вниз. Эрин лгала, изменяла, замышляла и строила планы. Сбежала, чтобы найти любовника. Болтала и смеялась за спиной мужа. Представил, как она перешептывается с седым, говорит грязные вещи, руки мужчины на ее груди, ее груди напрягаются. Притворяется, что не замужем, плюет на все, что муж для нее сделал, какие жертвы приносил и как соскребал кровь с ботинок. Коффи и Рамирес вечно о нем сплетничали, а бургеры облепили мухи, потому что она сбежала и ему пришлось идти на барбекю одному, и она не подсказала капитану Биллу, что он, Кевин, не такой, как остальные, что он лучше других.
И вот она крутит педали как ни в чем не бывало, с остриженными и выкрашенными волосами, красивая как никогда прежде, и думать забыла о своем муже. Не беспокоится о нем. Забыла свой долг, чтобы жить с этим седым, похлопывать его по груди и целовать с мечтательным выражением лица. Счастливая и безмятежная, и ничто в мире ее не заботит. Ходит на праздники, ездит на велосипеде. Небось, поет, стоя под душем, а Кевин плачет и вспоминает какие духи покупал для нее на Рождество. Ей всего мало, потому что она эгоистка, решила, что может походя избавиться от законного брака словно коробку из-под пиццы выбросить.
Сам того не замечая, Кевин прибавил шаг. Многолюдная улица затрудняла им движение: Можно вытащить пистолет и пристрелить ее хоть сейчас. Палец сдвинул предохранитель и скользнул на спусковой крючок, ибо сказано в Библии: «Брак у всех [да будет] честен и ложе непорочно…» [13] , но Кевин сообразил, что тогда придется убивать и седого. Кстати, можно убить его на глазах у Эрин. Все, что нужно сделать, — вынуть пистолет и нажать на спуск, но поразить движущуюся мишень с большого расстояния из «глока» почти невозможно, к тому же кругом люди. Увидят пистолет, начнется паника, крики, вопли. Нет, стрелять нельзя. Он убрал палец со спускового крючка.
— А ну прекрати наезжать на сестру! — прикрикнул седой. Из-за расстояния его голос был едва различим, но реален, и Кевин вообразил, какие непристойности он нашептывал Эрин. В нем поднимался гнев. Тут дети одновременно повернули за угол, а за ними поехали Эрин и седой мужчина.
Кевин остановился, тяжело дыша и чувствуя себя совсем разбитым. Когда Эрин поворачивала за угол, солнце ярко осветило ее профиль, и Кевин снова подумал, как же она красива. Она всегда напоминала ему нежный цветок, прелестный и утонченный. Кевин вспомнил, что спас ее от изнасилования, когда возле казино на нее напали двое подонков, и как она повторяла ему, что с ним в безопасности, но все равно ушла от него.
Постепенно в уши начали просачиваться голоса людей, толпившихся вокруг. Они болтали о ерунде и шли в никуда, но это заставило Кевина очнуться. Он побежал к повороту, каждую секунду боясь, что его вырвет на такой жаре. Ладонь на пистолете была скользкой и потной. Добежав до угла, он осторожно выглянул.
Велосипедистов уже не было, но двумя кварталами ниже улица была перегорожена по случаю праздника. Значит, они свернули раньше. Кевин рассудил, что они повернули направо — единственная возможность выбраться из центра города.
У него был выбор: преследовать их пешком, рискуя быть замеченным, или бежать к машине и попытаться догнать на колесах. Он попробовал думать, как Эрин, и решил, что они едут в дом к седому. Коттедж слишком мал для четверых и раскален солнцем. Эрин скорее захочет поехать в красивый дом с дорогой мебелью. Она считает, что заслуживает такой жизни, не научившись ценить то, что у нее было.
Пешком или на машине? Он стоял, моргая и пытаясь собраться с мыслями, но было жарко, мысли путались, голова страшно болела, и все, о чем он мог думать, — это о том, как Эрин спит с седым, от чего у него сжималось все внутри.
Она, наверное, надевает кружевное белье и танцует перед ним, шепча слова, от которых он возбуждается. Умоляет его позволить доставить ему удовольствие, чтобы жить в его доме с дорогой обстановкой. Она превратилась в проститутку, променяла душу на роскошь. Продалась за жемчуг и икру. Засыпает в каком-нибудь особняке после того, как седой сводит ее на ужин в дорогой ресторан.
При мысли об этом Кевина замутило. Он чувствовал себя уязвленным и преданным. От ярости у него немного прояснилось в голове, и он спохватился, что стоит столбом, а Эрин уезжает все дальше и дальше. Машина стояла далеко, но он повернулся и побежал, бешено расталкивая толпу, не обращая внимания на крики и возмущение.
— Посторонись, а ну посторонись! — орал он, и некоторые давали дорогу, а других он отталкивал. Добежав до более-менее свободного пятачка, он, задыхаясь, вынужден был остановиться — его вырвало у пожарного гидранта. Какие-то подростки засмеялись. Кевин готов был пристрелить их на месте, он вытер рот, вынул пистолет и навел на мальчишек, которые сразу заткнулись.
Ознакомительная версия.
