— Кому ты рассказываешь? У меня же два брата. Я заманю Мика на кухню, накормлю горячим, похлопочу над ним и скажу, какой он сильный и красивый. — Дарси натянула колготки, застегнула пуговки на блузке, подцепила пальцем брюки. — Ему лесть понравится. И, поскольку ты тоже мужчина, хочешь немного того же лекарства? Думаю, ты сможешь уговорить меня приготовить ужин в твоей уютной кухне и рассказать, какой ты сильный и красивый.
Еве, соблазнившей Адама яблоком, было далеко до Дарси с ее улыбкой, однако приоритетов никто не отменял.
— Я съел рогалик, — усмехнулся Тревор. — Потрясающий.
— Тогда я довольна. — «Сбита с толку, но довольна», — мысленно добавила Дарси, надевая брюки и туфли. — Я только приведу в порядок волосы, подкрашусь, и можно идти.
— Что не так с твоими волосами?
— Ну, во-первых, они мокрые.
— На улице тоже сыро, так что это не имеет значения. — Тревор нетерпеливо вскочил, схватил ее за руку. — Если я отпущу тебя в ванную, ты и через час не выйдешь.
— Тревор! — Дарси тщетно пыталась высвободиться. Тревор уже тащил ее вниз по лестнице. — Я же совсем не готова.
— Ты прекрасно выглядишь. — Не замедляя шага, он сдернул с крючка ее куртку. — Ты всегда прекрасно выглядишь.
Не обращая внимания на бурные протесты, Тревор на ходу надел на нее куртку и застегнул.
— С чего это вдруг такая спешка?
Растаяв от комплимента и решив, что компромиссы полезны для отношений, Дарси прекратила сопротивление. Можно уступить мужчине, если, по большому счету, дело не очень важное.
Снаружи было вовсе не так сыро, как утверждал Тревор, во всяком случае, на ее взгляд. Не туман, а легкая, почти прозрачная дымка размывала контуры и придавала таинственность зеленым холмам, приглушала яркость распустившихся в саду цветов. В разрывах облаков уже виднелись клочки светлеющего неба, вселяя надежду на ясный день. Было так тихо, словно они остались одни в этом волшебном мире.
Когда Тревор снова взял ее за руку, Дарси, потрясенная романтичностью происходящего, спросила:
— Куда мы идем?
— К источнику Святого Деклана.
Дарси и сама не поняла, почему вдруг по ее телу пробежал озноб. Нет причин нервничать, суеверной она никогда не была, и плохого ждать вроде неоткуда.
— Если бы ты сказал, что мы идем на могилу Старой Мод, я захватила бы цветы.
— На ее могиле всегда цветут цветы.
«Волшебные цветы, — подумала Дарси, — подаренные высшими, недоступными простым смертным силами». Вдали сквозь тающий туман проступили древние руины, словно застывшие в ожидании. Дарси вздрогнула.
— Замерзла?
— Нет, я… — Она не возразила, когда Тревор отпустил ее руку и обнял за плечи. — Странная прогулка в туманное утро.
— Зато туристы еще не проснулись. Там очень красиво. Потрясающий вид, если поднимется туман.
— Да, слишком рано для туристов, но не для эльфов. — Кто знает, что таится в такое время и в таком месте под пучком травы или камнем? — Ты ищешь Кэррика?
— Нет. — «Хотя встреча вполне возможна», — подумал он. — Я хотел прийти сюда с тобой. — Мимо колодца и крестов, мимо руин часовни он провел ее к старому кладбищу, где сквозь туман и траву можно было разглядеть поросшие мхом надгробия. В отличие от них на могиле Мод были чудесные цветы.
— Они не рвут ее цветы.
— Что?
— Люди, которые приходят сюда, — пояснил Тревор. — Туристы, студенты, местные. Никто не трогает ее цветы.
— Это было бы неуважительно.
— Люди не всегда проявляют уважение.
— Здесь святая земля.
— Да. — Все еще обнимая ее одной рукой, Тревор наклонился, рассеянно поцеловал ее во влажную макушку.
Дарси затрепетала. Одни в мире на святой земле. Утром после любви и после того, как они — в некотором смысле — нашли друг друга. Он привел ее сюда, на утес, нависший над морем, окутанный волшебным туманом, чтобы сказать, что любит ее.
Она закрыла глаза, чуть дрожа от счастливого предвкушения. Он выбрал идеальное место и идеальное время, чтобы признаться в любви и попросить ее стать его женой. Как это чудесно, романтично и правильно.
— Туман поднимается, — тихо произнес Тревор.
Они стояли на продуваемом ветрами утесе и смотрели, как робкое рассветное солнце дарит воздуху свой перламутровый свет и словно огромные волшебные руки приподнимают пелену тумана, открывая лежащую далеко внизу деревню и стерегущее ее море.
Дарси чуть не расплакалась от захватывающей дух красоты, которую она видела и глазами, и сердцем. Дом, подумал она, родной дом. Да, Эйдан был прав. Куда бы она ни уехала с мужчиной, который стоит сейчас рядом с ней, ее дом всегда будет здесь. Любовь ко всему, что расстилалось перед ней, медленно заполняла ее сердце, как солнечный свет — этот переливающийся воздух.
— Потрясающий вид, — прошептала она. — Сказочный. В своих делах я забываю об этой красоте.
Не в силах сдержать нахлынувшие чувства, Дарси опустила голову на плечо Тревора.
— Я всегда удивлялась, почему Мод просила похоронить ее здесь, вдали от родственников и друзей, а самое главное — вдали от Джонни. Теперь я понимаю. Это самое правильное место для нее, и она вовсе не вдали от Джонни. Она всегда с ним.
— Такая любовь — чудо. — Тревор сам мечтал о такой любви и решил добиться ее во что бы то ни стало.
— Любовь всегда чудо. — Ну, скажи же, скажи быстрее, чтобы я могла ответить тебе. — А это место словно создано для любви и чуда.
«Ну же, говори! — молила его Дарси. — Бывает ли, что от счастья умирают?»
— Здесь прекрасно, но в мире есть и другие места, Дарси.
Она озадаченно нахмурилась, однако тут же расплылась в улыбке. Понятно. Он думает, что должен ее подготовить, объяснить, что по роду работы ему приходится много путешествовать, а потом он позовет ее с собой. Ну, она с удовольствием облегчит его задачу. Еще один компромисс в отношениях. Она еле сдержала смешок.
— Я всегда хотела увидеть другие места. Хотела уехать, увидеть, что-то сделать. Я только недавно поняла, что это желание вовсе не означает, будто я не ценю все, что у меня есть здесь. Желание уехать всегда означает возвращение.
— Ты можешь увидеть весь мир. — Тревор взял ее за плечи, отстранил, напряженно вглядываясь в ее лицо.
Вот здесь, сейчас, наконец исполнится ее сокровенное желание, подумала Дарси. Единственный человек, которого она полюбила, сделает ей предложение. А она стоит перед ним с мокрыми волосами и с лицом без косметики. Черт!
Она рассмеялась от своих глупых мыслей и потянулась к нему. Он ее любит, как она любит его, это же просто чудо!
— О, Тревор!
