– Как не вызывал? – опешила я. – Она ведь была ещё живая… Её можно было спасти…
– Никто не заставлял её жрать коньяк и меня оскорблять, – Фёдор ухмыльнулся.
– Ты считаешь, за это можно убить? Люди, да вы звери! Умерла женщина. Талантливая, красивая…
– Она сбитый лётчик. Кому она нужна? О ней уже никто не помнит. Её потуги напомнить о себе смешны. За неё бы и копейки никто не дал.
– А вы считаете, человек имеет право жить только когда о нём помнят?! Вы думаете, просто жить с отрезанными крыльями? Это очень больно и не каждому под силу принять, что теперь ты сбитый лётчик. Тяжело после того, когда летаешь высоко, а внизу тебе аплодируют крохотные люди… Словно они живут в одном мире, а ты – совсем в другом. Когда падаешь вниз, не понимаешь, что произошло и как теперь жить среди крохотных людей. Удивляешься, почему они больше не аплодируют тебе и тобой не восторгаются, ведь ты ничего плохого им не сделал, ты просто упал… Но ведь это твоё личное падение. А потом понимаешь: в твоей личной жизни уже давно ничего личного не осталось, ты давно живёшь на потребу публики. И каждый день тебе кажется, что ты ещё летишь. Глаза закрываешь и представляешь, что по-прежнему, летишь… А когда окончательно поймешь, что так высоко тебе больше не взлететь, тешишь себя тем, что это временно. Так легче. Самое страшное – понять, что это навсегда. Вот тогда ломаешься, потому что начинаешь жить прошлым. Становится невыносимо больно наблюдать, как взлетают на высоту новые, молодые, яркие, эффектные и амбициозные. И теперь эти крохотные люди, которые уже давно перестали быть крохотными для тебя, аплодируют им. Важно суметь с этим смириться, но не у всех получается. Смириться с тем, что у твоих поклонников теперь другие кумиры, что теперь их песни звучат из каждого окна и что именно их готовы разорвать на сувениры. А ты – всего лишь вчерашний день. Забвение само по себе очень страшное. Туся, как могла, пыталась остаться на плаву. Не смогла смириться и при этом не опустилась на самое дно, как другие. Кто-то вышел замуж и нашёл своё счастье в другой стране. Все переживают забвение по-разному: кто-то спивается и с горя демонстрирует в клубе отсутствие нижнего белья, кого-то забирают наркотики. А Туська боролась. До последнего боролась…
– Ферзь, по-моему, она головой рехнулась, – подозрительно посмотрел на меня «мини»-амбал. – Несёт пургу.
– Может, и рехнулась. Но только как можно выстрелить в человека? А зная, что он ещё жив, не спасти его? Как можно стоять тут и спокойно курить? Вы хуже зверей! Вы даже представить себе не можете, что с вами за это будет! Если думаете, что это сойдёт вам с рук, ошибаетесь! Ненавижу!
В этот момент амбал-«шкаф» бросился в сторону беседки.
– А ну стоять! – заорал он.
Следом за ним бросился второй.
– Вот сука, – процедил сквозь зубы Ферзь. – Догнать и убить.
Я не сразу поняла, но обернувшись, до меня тут же дошло: пока всё внимание отморозков было приковано ко мне, Артур бросил ненавистную лопату, перемахнул через забор и побежал в сторону леса.
– Ферзь, ребята могут не догнать. Там лес. В лесу легко скрыться.
– Мне плевать, что там! Догнать и вернуть! Убить и в том же лесу закопать! Не доглядели, суки! Я же велел за ним следить.
– Ферзь, ума не приложу, как это получилось.
Я с ужасом смотрела на происходящее и думала о том, что у этих людей нет ничего святого. Несколько минут назад они совершенно равнодушно убили молодую женщину, и у них ни один мускул на лице не дрогнул. Зато когда из дома сбежал какой-то игрок, все переполошились.
– Вызывай полицию, – обратилась я к своему похитителю.
– Ты что, с катушек слетела? Какая полиция? – скривился подонок.
Побег Артура заинтересовал его гораздо больше, чем смерть моей подруги.
– Тусю похоронить нужно по-человечески…
– Разберёмся мы с твоей Фросей.
– С кем?
– С Фросей, Тосей, Тусей, Херусей…
– Вы уже с ней разобрались, – глухо произнесла я и бросилась на Ферзя с кулаками. – Ненавижу, сволочь!
Что произошло дальше, почти не помню. Я потеряла сознание от оглушительного удара по голове. Когда очнулась, долго пыталась понять, где нахожусь и что произошло. Попробовала пошевелить рукой, но поняла, что связана. Захотела крикнуть, но ощутила, что во рту кляп. Чуть позже до меня, наконец, дошло: я в багажнике автомобиля. Прокрутив в голове последние события, я с ужасом осознала: Туськи больше нет…
Автомобиль остановился. Самый крупный из амбалов открыл багажник. Мне завязали глаза косынкой и повели в незнакомый дом. В комнате косынку с глаз сняли, и я осмотрелась. Самодельная деревянная мебель, небольшое окно, закрыто с улицы ставнями. Видеть, что происходит на улице, у меня не было никакой возможности.
– Располагайся, – буркнул амбал. – Туалет напротив. Конечно, не номер «люкс», как ты привыкла, но с удобствами. Вон, даже холодильник с хавчиком есть. Что-нибудь ещё хочешь?
– Курить.
– Не знаю, что ты куришь, но дам тебе свои сигареты, – амбал вытащил из кармана пачку сигарет, зажигалку и протянул мне. – Ты, наверное, привыкла свои сигареты курить. Какие-нибудь тонкие, дорогие, элитные. Они в сумке. А сумка в машине. Потом принесу. Поэтому кури то, что есть. – Амбал не сводил с меня глаз и вдруг ухмыльнулся. – Знаешь, если бы моя сестра узнала, что я видел тебя живой, она бы мне никогда не простила, что не взял у тебя автограф. Ты её кумир. Она твои фильмы смотрит, диски слушает и даже пытается быть на тебя похожей. Но автограф я брать не буду. Неудачный момент. Не при тех обстоятельствах познакомились.
– Что значит, видел меня живой? Меня убьют?
– Не знаю. Не мне решать.
– А кому?
– Как шеф скажет, так и будет.
– А шеф кто?
– Ферзь. Ты имела честь с ним познакомиться. А ты в
