забором. Смотрю вверх. Стена не очень высокая. Мне не хватает воздуха. Я не могу здесь дышать.
Вряд ли я понимаю, что делаю. Моё тело само перелезает через стену. Ноги мягко приземляются на землю по другую сторону забора. Я иду. Прочь отсюда.
Пансионат находится на окраине города. Выхожу на дорогу, ловлю машину. Я знаю, где хочу быть сейчас. Хорошо, что я забросила в сумку конверт, который мне дал Эдриан. Деньги открывают любые дороги – и через четыре с половиной часа я уже смотрю на тонны воды, стекающей вниз.
За секунду через Ниагарский водопад проходит шесть тысяч кубометров воды. Самая высокая точка обрыва находится в пятидесяти восьми метрах над поверхностью воды.
У подножия «Американского водопада» и «Фаты невесты» огромные валуны, которых становится только больше: они периодически отламываются сверху. У тех, кто упадёт в эту бездну, шансов нет. Я сомневаюсь и в том, что кто-то выжил после падения с «Подковы». Мне кажется, это не более, чем слухи. Человек очень хрупкое существо, теперь я это понимаю.
Как странно… я думала об этом, когда мы стояли здесь с Майклом. У меня больше нет семьи. Я сама по себе, никого не осталось.
Покупаю билет, чтобы пройти к подножию водопада. Мне выдают дождевик. Смешно. Я же знаю, что он не поможет, я вымокну до нитки. Около мощной стены из падающей воды ничего не может остаться сухим. Плевать.
Заворачиваю сумку в дождевик. Мне он не нужен.
Не слушаю, что говорят люди вокруг, не вижу их. Просто смотрю на водную стену. Даже шум воды не приводит меня в восторг. Ощущаю лишь пустоту внутри.
Я мокрая до нитки. С волос стекает вода, а сумка осталась сухой, я хорошо её завернула. Вряд ли меня сейчас посадят в такси, ни один водитель не захочет везти мокрую мышь.
Иду пешком. Смеркается. Я всегда боялась ходить по родному городу в тёмное время суток. Сейчас мне плевать.
Подхожу к дому. Окна зашторены. Вскрываю дверной замок и вхожу. Не включаю свет, даю глазам привыкнуть к полумраку. Осматриваюсь. Ничего не тронуто. Всё так, как было.
Бесцельно слоняюсь по комнатам, потом захожу на кухню, кладу сумку рядом с раковиной и наливаю себе воды. Включаю плиту, нужно просушить одежду. Снимаю с себя всё, кроме белья. Придвигаю стулья к плите и развешиваю на них одежду. Ставлю чайник, размещаю кроссовки рядом с плитой.
Понемногу согреваюсь. Слышу какой-то звук. Наверное, я не очень плотно прикрыла входную дверь, и ветер играет с ней. Нужно проверить. Не успеваю дойти и до середины кухни, как человек – весь в чёрном – возникает передо мной. В руке у него пистолет, а сбоку на поясе закреплён нож. Он явно пришёл не для того, чтобы попить со мной чаю. Человек держит меня на мушке. Резкий свисток чайника отвлекает его, и я выбиваю пистолет у него из рук. Он набрасывается на меня, я борюсь, но он всё же валит меня на пол. Я будто просыпаюсь. Туман в голове рассеивается.
Нельзя, нельзя позволять уронить себя! А я позволила. Он сильнее, его горячее дыхание обжигает шею, которую он сдавливает рукой. Я задыхаюсь, перед глазами всё плывёт. Нужно скинуть его с себя, нужно встать!
«Вставай, Нора! – слышу я в голове его голос. – Вставай, мать твою! Или ты умрёшь прямо сейчас!»
Я не могу умереть здесь. Я хочу вернуться к нему. Его идеальная укладка, костюм, педантичность – всё это кажется сейчас таким далёким и нереальным. Я должна увидеть его ещё хотя бы раз. Должна, потому что… я тоже люблю его и хочу сама ему об этом сказать.
Пальцами правой руки нащупываю нож, закреплённый на поясе убийцы. Рывком вынимаю его из ножен, вонзаю лезвие ему в бок и сразу вытаскиваю на случай, если придётся нанести ещё один удар. Он рычит и разжимает хватку. Воздух устремляется в лёгкие.
С силой сталкиваю его с себя и сажусь сверху. Я не думаю. Просто вонзаю нож ему в горло по самую рукоять. Колебание может стоить мне жизни.
Резко вытаскиваю лезвие из его горла. Кровь брызжет на моё лицо, руки и грудь. Я вся в его крови. Вся. Рукоятка скользит, крови так много. Человек хрипит и зажимает дырку в своей шее. Отвожу его руку, наклоняюсь и перерезаю ему глотку. Он булькает, захлёбываясь в собственной крови. Он ещё жив, но жизнь стремительно угасает в нём. Я вижу это по глазам: искра, та искра, которая есть во всех живых, постепенно тухнет. Он уже ничего мне не сделает. Не сможет. Слезаю с него и распластываюсь на полу. Его кровь затекает под моё тело. Крепко сжимаю нож, спасший мою жизнь.
Я жива… но какой ценой…
Глава 30
Всё новое начинается с боли… Я часто слышала это, проходя обучение. Теперь я знаю, что это правда.
Боль. Она бывает разной. Иногда разрывает тебя изнутри. Иногда оглушает и заставляет цепенеть. Иногда очищает, выгоняя всё ненужное, наносное. Иногда подхлёстывает, словно адреналин. А иногда оставляет после себя лишь пустоту.
Сейчас это даже не пустота. Бездна. Я падаю в неё. Там темно и оглушающе тихо. Время остановилось, замерло.
Ноги не слушаются, но я поднимаюсь и иду. Мои шаги отдаются болью где-то в груди. Пол холодный и влажный. Ступни скользят, а затем прилипают, не давая упасть.
С моих пальцев стекает кровь. Роняю нож на пол, но не слышу, как он падает. Я вижу лишь кровь. Всё вокруг в крови. Я – в крови. С губ срывается смех. Он утробный и какой-то чужой. Жива…
Глупая. Я теперь обречена. Обречена жить с тем, что сделала. Но я жива.
Чайник всё ещё свистит. Выключаю его. Оглядываюсь на человека в луже крови. Он уже совсем мёртвый. Хватаюсь за край стола и складываюсь пополам. Меня рвёт.
Нужно бежать отсюда. Не видеть. Забыть.
Снова складываюсь пополам. Слизь стекает на пол, оставляя горький привкус во рту.
Бежать. Не видеть. Забыть.
Отталкиваюсь от
