Ознакомительная версия.
– Я не хочу посвящать постороннего человека в свои дела и ждать, что меня потом начнут шантажировать.
– Смотри сама. Если сделать все по уму, тебя никто не начнет шантажировать.
– Мне больше нравится тот способ, о котором я вам только что рассказала.
– Значит, деньги для тебя не вопрос?
– Я заплачу любую цену.
– Пять тысяч условных единиц за каждый бумажный пакетик лекарства. Общая сумма десять. Тебя устроит?
– Вполне.
– В действии этих компонентов можешь не сомневаться. Они безотказны. И еще. Давай побыстрее закроем эту тему. Ни о чем подобном мы с тобой не говорили. Ты меня ни о чем не просила, а я ничего для тебя не делал.
– Само собой.
Врач по-дружески пожал мне руку и одобряюще произнес:
– Я не знаю, кто ты, чем ты занимаешься, в какую ситуацию ты попала и от кого пряталась здесь полтора года… И не хочу это знать. В конце концов, ты платила нам за это большие деньги. Единственное, что я хочу тебе сказать, ничего не бойся. Никогда и ничего не бойся. Ты поступила в нашу клинику не только с израненным и обожженным телом, но и с израненной и обожженной душой, а теперь передо мной сидит красивая, интересная девушка, на которую будут заглядываться мужчины и говорить ей комплименты. Единственное, чего недостает этой девушке, так это уверенности в себе. Тебе нужно отогнать все страхи прочь и попытаться вступить в жизнь, не оглядываясь назад. И пожалуйста, постарайся подружиться с зеркалом.
– Я постараюсь, доктор. Я обязательно постараюсь.
– Думаю, что у тебя все получится. И еще. Когда выйдешь за ворота нашей клиники, пожалуйста, улыбнись солнышку и пожелай себе приятного дня. Обещаешь?
– Обещаю, – проговорила я сквозь слезы.
– За тобой никто не приедет? Никто не будет тебя встречать?
– Нет, – покачала я головой. – Я возьму такси.
– Ты должна выйти за ворота клиники уверенным шагом, широко и твердо, и пусть твоя походка всегда будет от бедра. И выше голову, девочка! Выше голову! И как бы в дальнейшем ни обходилась с тобой судьба, обязательно улыбайся. Как бы ни била по щекам и какие бы подножки она тебе ни подставляла, обязательно улыбайся и смотри на этот мир с широкой улыбкой победителя.
– Спасибо. За все вам спасибо…
Врач сдержал свое обещание и прямо перед сном принес в мою палату два маленьких розовых свертка, которые я тут же положила в свою тумбочку, предварительно заплатив обговоренную сумму.
– Спасибо вам, доктор, – с благодарностью поцеловала я врача.
– Удачи тебе, девочка, и сил для борьбы.
К обеду следующего дня я переоделась в одежду, которую выбрала в каталоге одного респектабельного магазина и которую мне доставили прямо в клинику. В ярко-сиреневом платье и туфлях точно такого же цвета, сжимая в руках маленькую яркую сумочку, я выпила на дорогу бокал шампанского, распрощалась с людьми, с которыми общалась в клинике на протяжении полутора лет и которые ни разу не задали мне того вопроса, который бы я не хотела услышать.
У ворот больницы я не выдержала и оглянулась. В каждом больничном окне стояли люди. У многих не было лиц, а только белые тугие бинты с разрезами для глаз, носа и рта… Эти люди смотрели мне вслед, пытались улыбнуться, но не могли, потому что при этом испытывали страшную боль. Они трогали свои бинты, плакали, благо, что никто не видел их слез, слишком узкими были разрезы для глаз, и верили… Они смотрели на меня и верили, что, если набраться терпения, желанный результат можно получить…
Помимо людей в бинтах, на меня смотрели и люди в белых халатах, да и не только они, меня провожал весь обслуживающий персонал. Кто-то вытирал слезы платком, кто-то махал мне рукой, кто-то посылал воздушные поцелуи, а кто-то поднимал руки и показывал жестом – победа, несмотря ни на что, мы обязательно победим!..
Остановившись, я не могла оторвать взгляд от этих людей и махала им руками.
– ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО! ВСЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО БУДЕТ ХОРОШО! – закричала я тем, кто стоял в бинтах, не надеясь, что они меня услышат. – У меня вновь есть красота! Господи, у меня вновь есть красота! Красота – это власть и уверенность в себе! Раньше я никогда не ценила свою красоту! А теперь… Господи, как же я буду ценить ее теперь!
Люди в бинтах высовывались из окон и в знак согласия снова махали мне.
– Красота – это оружие и инструмент для достижения цели!!! – прокричала я что было сил и поставила свою яркую сумочку на асфальт. – Однажды я уже была красива! – кричала я слушавшим меня пациентам в бинтах. – Но тогда я не знала, что мне с ней делать. Я не знала, что красота – это власть! Черт побери, я совершенно этого не знала! Теперь все будет совсем по-другому! Теперь я буду жить так, как хочу, и так, как считаю нужным!!! Я буду использовать все преимущества своей красоты!
В одной из больничных палат заиграла громкая музыка. Я поправила свое платье, смахнула выступившие на глазах слезы и почувствовала, как сильно МНЕ ХОЧЕТСЯ ТАНЦЕВАТЬ ТАНЕЦ ДИКИХ.
Я танцевала прямо на аллее перед воротами клиники. Я танцевала потому, что у меня уже были красивые ноги, красивая грудь, красивое лицо и… гладкая кожа. Я танцевала потому, что у меня выросли новые волосы, и потому, что в моей душе появилась надежда. Надежда на то, что все будет хорошо…
Пациенты в бинтах хлопали в перевязанные ладоши, в глубине души они, конечно же, улыбались. В глубине души, потому что в реальной жизни они не смогли этого сделать. А затем они стали спускаться в парк и пытались танцевать вместе со мной. Кто-то из них держал меня за руку, кто-то не скрывал своих слез, а кто-то смотрел на меня глазами, полными благодарности…
Когда музыка закончилась, я подняла с земли свою сумочку, повесила ее на плечо и вышла за пределы клиники твердым, уверенным шагом, стараясь идти от бедра…
Приехав в город, я первым делом позвонила домой брату. Домработница, мамина подруга, знающая меня с детства, не узнала моего голоса и попросила перезвонить позже, потому что Женя устал и в данный момент отдыхает, а точнее, спит. Я не могла положить трубку и, не скрывая волнения в голосе, задала еще более глупый вопрос:
– А когда он проснется?
– Не знаю, – немного растерялась женщина.
– Я звоню ему на мобильный, но никто не отвечает.
– Я же вам объясняю, он спит.
– Он плохо себя чувствует? – встревожилась я.
– Простите, но кто вы такая, чтобы я отвечала на ваши вопросы?
Я совершенно не обиделась на домработницу. Я не злилась на нее за то, что она меня не узнала. Я любила эту женщину с детства, всей душой, потому что знала, что, несмотря ни на что, она испытывала ко мне самые теплые, материнские чувства. Просто она как может оберегает моего Женьку и не знает, кто ему звонит.
Ознакомительная версия.
