Ознакомительная версия.
— И какое решение ты принял? — спросила она продюсера, своего бывшего любовника. Тот медлил с ответом. Изабелла его подбодрила: — Я же вижу, что боссы уже решили, кто покинет канал. Так что не тяни, а говори. Будь хотя бы один раз в жизни мужчиной.
Продюсер, вздохнув, протянул ей текст постановления, согласно которому ток-шоу «Прямой разговор» прекращало существование в связи с нерентабельностью и отсутствием зрительского интереса.
— Вы не только хотите лишить меня работы, вы еще хотите и унизить меня, — прошептала Изабелла, чувствуя, что у нее кружится голова. — Моя программа одна из самых популярных, канал делал на ней большие деньги, и теперь неожиданно выяснилось, что она не пользуется спросом у телезрителей. А двенадцать тысяч писем, которые я получила за прошедший месяц? А номинация на «Серебряную пчелу», элитарную журналистскую награду в Коста-Бьянке?
Это что, фикция, иллюзия, сон?
Ее голос едва не сорвался на крик. Продюсер налил ей в бокал минеральной воды и заверил, что все нормализуется.
— Тебе не стоило идти против Сантьяго и давать в эфир интервью с Алексом Коваччо. Ты же знаешь, что его отец, Теодор, и без того ненавидит тебя. Ты только подлила масла в огонь, Белла. Мы все в шоке, но Сантьяго не шутит. Если мы не закроем ток-шоу, то завтра закроют наш канал. Мы и так висим на волоске после прихода к власти нового президента. Мы уже подумали о тебе.
Он протянул ей еще несколько листов.
— Ты сейчас уйдешь в творческий отпуск, а затем поедешь работать на провинциальном канале, организуешь вечернее ток-шоу для домохозяек…
— Чья это идея? — спросила Изабелла. — Наверняка Теодора. Он хочет унизить меня. После того успеха, который я пережила, после разоблачительных репортажей и съемок в тюрьме, которую бомбит военная авиация, ты предлагаешь мне ехать в провинцию и беседовать о рецептах приготовления пирога из папайи и изменах мужа со служанкой? Извини, но я не пойду на это.
— Ну, тогда нам больше нечего тебе предложить, Изабелла.
Продюсер, словно готовый к ее отказу, выудил еще один лист и вручил его Изабелле. Она пробежала его глазами. Решение об увольнении. Она взглянула на дату — вчерашняя.
— Надо же, вы все предусмотрели, знали, что я ни за что не соглашусь на ваши условия, и уже уволили меня. А я когда-то думала, что могу найти с тобой счастье.
Изабелла подошла вплотную к продюсеру. Тот, ожидая, что она поцелует его на прощание, улыбнулся. Вместо этого Изабелла вылила на него минеральную воду из бокала.
— Сумасшедшая, что ты делаешь! — закричал он.
Изабелла похлопала его по щеке и сказала:
— Запомни, мой дорогой, Изабелла Баррейро просто так не сдается. Вам придется помучиться, чтобы выкинуть меня на улицу. Меня боготворят в фавеллах.
Я призову к неподчинению, к забастовкам…
— Не делай этого, Белла, — устало произнес продюсер. — Учти, Сантьяго и Коваччо-старший настроены весьма серьезно. Они пойдут на любые меры, чтобы нейтрализовать тебя. И мне не хочется посылать тебе венок из орхидей на похороны.
Изабелла жестоко ошиблась, считая, что является важной и незаменимой персоной. Ток-шоу закрыли, но ни одна из газет, ни один из телеканалов не выразили по этому поводу протест. Президент Сантьяго держал под своим неусыпным контролем все средства массовой информации. Тот, кто выступал против него, немедленно увольнялся или бесследно исчезал.
Никаких протестов на улицах не было, в провинции несколько сот крестьян, которые привыкли видеть Изабеллу два раза в неделю по старенькому телевизору, вышли к ратуше в своей деревушке с плакатами, на которых было написано: «Верните нам нашу Беллу». Их разогнала полиция, многих арестовали и осудили по политическим статьям за антиконституционную деятельность.
Изабеллу поддерживала цивилизованная заграница. Протесты пришли из соседних южноамериканских государств, из Америки, Германии, США и даже Японии.
Но президент Сантьяго, который фактически превратился в диктатора, заявил, что внутренняя политика частного канала находится не в его компетенции и закрытие нерентабельной программы не более чем верное решение хозяйствующего субъекта.
С ужасом, огорчением и обидой Изабелла была вынуждена запереться в эльпараисской квартире. Она пыталась подать в суд на незаконное увольнение, но судья отклонил ее жалобу, сославшись на отсутствие в уголовном кодексе республики нужной статьи. Она писала президенту Сантьяго, но гробовое молчание было красноречивее любого пространного водянистого ответа.
Когда-то президент нуждался в ее помощи, она рисковала ради него жизнью, а теперь он забыл о ее существовании. Изабелла попыталась попасть к нему на прием. Раньше это решалось просто, достаточно было одного телефонного звонка — и машина с государственными номерами забирала ее.
Теперь все было иначе. Она в течение пяти дней набирала номер президентской канцелярии, но линия была постоянно занята. Сообразив, что ее номер занесен в черный список, Изабелла позвонила из телефона-автомата. Со второго раза ей ответил приятный мужской баритон секретаря в приемной. Стоило ей назвать свое имя и цель предполагаемой встречи с президентом, как голос разительно изменился, попросил ее подождать. Она прождала сорок пять минут, пока, наконец, трубку на другом конце провода не повесили.
Изабелла не привыкла, чтобы с ней так обращались. Поэтому, одевшись в строгий темный костюм, она отправилась в канцелярию лично. Она не скрывала лицо под солнцезащитными очками, как делала это обычно, чтобы фанаты не смяли ее. И на этот раз она видела, что ее узнают, но вместо восхищенных взглядов и восторженных окриков натыкалась на стену равнодушия и непонимания. Люди, вчера скандировавшие ее имя, быстро отводили глаза, завидев ее. Изабелла заявила, что желает увидеться с президентом по срочному делу. Сантьяго, как и всякий популист-демагог, лично принимал всех желающих раз в месяц.
— Сеньора Баррейро, увы, это невозможно, — сказал ей секретарь. — Вы не записаны на прием. Посмотрите, все эти граждане обращались к нам заранее, — он указал на приемную, забитую жителями Коста-Бьянки.
— Вы намеренно не записывали меня на прием, — упрямо произнесла Изабелла.
Внезапно одна из просительниц, пожилая дама, сказала:
— Мы должны помочь нашей Белле. Мы ведь согласны пропустить ее вне записи на прием к господину президенту?
Никто из находившихся в приемной не возражал.
Изабелла ощутила, как на глаза наворачиваются предательские слезы. Ее по-настоящему любили. И эта любовь придавала ей силы.
Неготовый к подобному повороту событий, секретарь сделал быстрый звонок, затем исчез за тяжелой зеркальной дверью. Изабелла, ожидая его, беседовала с простыми коста-бьянкцами, которые выражали ей свое восхищение и спрашивали, когда же будет возобновлено ее ток-шоу.
Ознакомительная версия.
