Кэссиди мотнула головой, отгоняя прочь посторонние мысли, и быстро взглянула на свою мачеху.
— А что, ты не хочешь его видеть?
— Пока нет, — вздохнула Мабри. — Меня уже пускали к нему на минутку, и он… — Мабри содрогнулась. — Он весь утыкан какими-то трубочками и проводками. И выглядит как неживой. Он даже не понял, что я пришла.
— И что ты собираешься делать?
— Я хочу вернуться в Нью-Йорк. Эсси и Эмберсон присмотрят за Франческой. Я же мечтаю об одном: вернуться в свою квартиру и спрятаться от всех.
Итак, Мабри хочет в Нью-Йорк. А ведь Кэссиди до сих пор не предупредила ее, что квартира пуста. Что Ричарда Тьернана там нет.
Впрочем, Мабри могла и не заметить его отсутствия.
— Мы поедем вместе, — успокаивающим тоном сказала Кэссиди, беря ее за руку. — А утром, как только встанем, приедем в больницу и проведаем Шона. Уверена: без борьбы он не сдастся. Не тот он человек, чтобы уйти из жизни, не хлопнув дверью на прощание. Мабри горько усмехнулась.
— Да, Кэсс, ты права. Шон никогда не мог устоять перед соблазном закатить сцену. Он еще побунтует. Я вполне допускаю, что завтра он уже будет сидеть на кровати, раздавать налево и направо автографы и готовить соглашение по новому роману.
— Думаю, сначала надо закончить предыдущий, — высказалась Кэссиди.
Мабри метнула на нее странный взгляд.
— Как, разве ты не знаешь? Он закончил работу дней десять назад, еще до нашего отъезда в Ист-Хэмптон. Рукопись уже готова для отправки редактору.
Кэссиди показалось, что пол уходит у нее из-под ног.
— Нет, — медленно сказала она. — Он мне не говорил.
— Понятно, — кивнула Мабри. — Должно быть, боялся тебе показать. Учитывая противоречивость твоего отношения к Ричарду Тьернану.
— Противоречивость? — нахмурилась Кэссиди. — О нет, Мабри, я отношусь к Ричарду Тьернану вполне определенным образом.
— Вот как? — переспросила та. — И как же?
Кэссиди заставила себя улыбнуться.
— А вот это уже не твое дело, — шутливо ответила она. — Пойдем такси возьмем.
— А ты не хочешь перед уходом взглянуть на Шона?
— Нет, — отрезала Кэссиди. — Боюсь, что я не устою перед искушением и прикончу его. Мы бы, конечно, сэкономили на врачах, но зато потратились на судебные издержки. Словом, ему же лучше меня не видеть в данный момент.
— Почему ты так на него злишься, Кэсс? — спросила Мабри. — Ты ведь прекрасно знаешь, как умело он манипулирует людьми, заставляя их плясать под свою дудку. Ведь ты в курсе, что он вынашивал тайные планы насчет вас с Ричардом.
— Да, я об этом догадывалась, — понуро ответила Кэссиди. — И мне здорово не понравилось, когда я получила неоспоримые доказательства.
— А ведь он так тебя любит! — вздохнула Мабри.
Кэссиди воззрилась на нее исподлобья.
— Я всегда представляла отцовскую любовь несколько иначе, — сказала она.
— Не суди его слишком строго.
Кэссиди лишь покачала головой.
— Он не осмелится умереть, прежде чем я не выскажу ему все, что я о нем думаю, — сказала она. — Поехали домой.
* * *
Предрассветный Нью-Йорк встретил их непривычной тишиной. Выйдя из такси перед отцовским домом на 72-й улице, Кэссиди невольно припомнила обстоятельства, при которых покидала его. Тогда она тоже вернулась сюда ночью на такси, собираясь припереть Ричарда к стенке, но застала квартиру пустой. Что ж, по крайней мере в этот раз ей нечего беспокоиться по поводу Ричарда.
Кэссиди никогда прежде не замечала, чтобы в центре Нью-Йорка было настолько тихо, но сейчас, пока обшитый ореховыми панелями лифт старого, довоенной постройки, дома возносил их с Мабри на двенадцатый этаж, ей показалось, что во всем здании тихо, как в фамильном склепе.
Воздух в квартире оказался на удивление свежим. Должно быть, Бриджит недавно убиралась, с облегчением подумала Кэссиди. Сама она не помнила, в каком состоянии оставила квартиру, когда очертя голову устремилась в Англию, в погоню за Ричардом.
Кэссиди без труда удалось уложить Мабри под пуховое одеяло на огромную кровать, которую ее мачеха делила с Шоном, и вручить ей стакан чистого виски без льда.
— Я сейчас могу неделю проспать, — пробормотала Мабри, откидываясь на подушки и закрывая глаза.
— Везет тебе, — вздохнула Кэссиди. — А я уже не смогу сомкнуть глаз. И почему до сих пор не придумали никаких средств для быстрой акклиматизации?
Тишина, казалось, стала осязаемой. Кэссиди надеялась было, что Мабри уснула, когда та вдруг открыла глаза и спросила:
— О какой акклиматизации ты говоришь, Кэсс?
Вопрос прозвучал совершенно естественно, да и голос Мабри был совершенно спокоен. Но Кэссиди безмолвно уставилась на нее, словно язык проглотила.
Впрочем, отвечать ей и не пришлось. Мабри отставила опустевший стакан на ночной столик, закрыла глаза и почти мгновенно погрузилась в сон.
Кэссиди же просидела у изголовья кровати мачехи еще несколько минут, панически боясь малейшим неосторожным движением вывести Мабри из зыбкого сна. Когда же она наконец позволила себе пошевельнуться и встать, затекшие мышцы повиновались ей с трудом. Кэссиди покидала спальню Мабри на цыпочках, измученная и страшно расстроенная, ей отчаянно хотелось разреветься.
Выйдя в коридор, она осмотрелась. Дверь комнаты Ричарда была открыта настежь, за ней царила кромешная тьма. Когда-нибудь, возможно завтра, Кэссиди прокрадется туда и поищет, не оставил ли Ричард каких-нибудь улик. Ведь как ни крути, но теперь она стала его сообщницей, помогла ему бежать. Кэссиди не только не собиралась раскрывать кому-либо тайну его местопребывания, но и была готова припрятать любую компрометирующую его вещь. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы Ричард с детьми был в безопасности, причем как можно дальше от нее.
Кэссиди настолько устала, что уже перешла ту грань, когда еще можно забыться здоровым сном. Она поняла, что должна что-то выпить: снотворное, виски или хотя бы горячего молока.
Немного подумав, она направилась в кухню, остановив выбор на самом безопасном, как ей мыслилось, средстве — горячем молоке.
Кэссиди вошла на кухню, где за столом сидел Ричард. Перед ним стояла кружка с подогретым молоком, а рядом — бутылка ирландского виски.
— Думаю, немного виски тебе не повредит, — произнес он спокойно и рассудительно, словно они расстались пару минут назад. Словно между ними ничего не случилось, и Кэссиди никогда не лежала под ним, обнаженная, заходясь истошными воплями от восторга.
Не дожидаясь ответа, Ричард налил немного виски прямо в молоко, а потом плеснул изрядную порцию желтоватой жидкости в стакан со льдом. Кэссиди так и подмывало закричать, наброситься на него, вцепиться в лицо, запустить кружку с молоком через всю кухню…
