Так пролетел первый день, затем следующий и еще один. Дона упивалась свободой, отдаваясь течению времени. Она не строила планов и не принимала решений. Поднималась в полдень или на рассвете, ела, когда чувствовала голод, ложилась спать за полночь или днем, когда одолевал сон. Она предавалась безделью. Час за часом она могла лежать в саду, заложив руки за голову и наблюдая, как бабочки-однодневки резвятся на солнце. Иногда она следила за птицами, хлопотавшими среди веток над своими гнездами.
Маленькие барашковые облака плыли по небу, не затуманивая солнечный лик. Внизу, за лесом, текла река, до которой Дона, по своей лености, так и не добралась. Ничего, впереди еще много времени. Как-нибудь ранним утром она спустится к реке, найдет укромное место и зайдет в воду босиком. Волны будут плескаться об ее ноги, и они долго потом будут хранить свежий острый запах речной воды.
Дни тянулись бесконечно долго. Дети загорели, как цыганята. Даже благовоспитанная Генриетта бегала босиком наперегонки с Джеймсом, играя в чехарду, а затем они валились на траву и катались по ней, как щенята.
Однажды в полдень они устроили настоящий переполох: визжали, кувыркались, боролись с Доной, которая совершенно растрепанная валялась на траве. Вокруг были разбросаны цветы жимолости и маргаритки. Неожиданно до разомлевшей, отупевшей от жары Доны донеслась дробь копыт сначала по подъездной аллее, затем со двора перед домом. Раздался оглушительный звон большого колокола, и она увидела, что к ней направляется Уильям с каким-то грузным незнакомцем с загорелым лицом и глазами навыкате. На голову незнакомца был напялен длинный завитой парик, в такт своим шагам он похлестывал по сапогам тростью с золотым наконечником.
— Лорд Годолфин с визитом, миледи, — провозгласил Уильям, будто не замечая ее взлохмаченного вида. Какой стыд! Дона вскочила на ноги, на ходу одергивая платье и поправляя локоны. Она была в бешенстве от этого самозваного вторжения. Какого дьявола этот тип уставился на нее? Дона присела в реверансе и, выдавив из себя улыбку, сказала:
— Я в восторге, что вижу вас.
Незнакомец важно поклонился и не промолвил ни звука. Дона повела гостя в дом. Мельком взглянув на свое отражение в зеркале, она увидела у себя за ухом ветку жимолости, но из упрямства не вынула ее — сойдет и так. Они сели на жесткие стулья и принялись разглядывать друг друга. Пауза слишком затянулась. Наконец он сказал:
— До меня дошел слух, что вы приехали в имение, и я счел своим долгом, а также удовольствием как можно скорее засвидетельствовать вам свое почтение. Много лет назад вы и ваш супруг удостоили Наврон своим посещением… Позволю себе заметить, вы стали чужеземцами в наших краях. Я хорошо знал Гарри еще мальчиком, когда он жил здесь.
Дона что-то поддакнула, приковавшись взглядом к бородавке на его носу, которую заметила только сейчас. Не повезло бедняге с таким украшением. Опомнившись, она принялась усердно рассматривать стены, опасаясь, как бы он не заметил ее внимание к его бородавке.
— Нн-да… — продолжал он между тем. — Смею заверить, я всегда относил Гарри к числу своих ближайших друзей. Но после его женитьбы нам мало доводилось общаться, все свое время он проводил в городе.
«В мой огород камешек, — подумала Дона, — что ж, этого следовало ожидать».
— Вынуждена вас огорчить, но Гарри со мною нет, — бросила она. — Я приехала одна с детьми.
— Чрезвычайно, чрезвычайно жаль! — воскликнул он.
Она промолчала. Что тут можно было ответить?
— Моя супруга так желала сопровождать меня. Но в настоящее время она не имеет удовольствия находиться в добром здравии…
Он явно подыскивал слова. Дона улыбнулась:
— Понимаю… У меня у самой двое маленьких детей.
В замешательстве он кивнул.
— Мы уповаем на небеса.
— Несомненно, — поддержала его Дона, вновь завороженная его бородавкой. Как только его жена может ее выносить?
Годолфин разглагольствовал о том, что его супруга будет счастлива принять Дону в любое время, что здесь так мало добрых соседей, и так далее в том же роде. «Какой скучный, надоедливый, тяжеловесный субъект, — с ненавистью думала Дона. — Существует ли на свете золотая середина между помпезным витийством Годолфина и циничной развязностью Рокингэма? Живи Гарри в Навроне, он бы тоже превратился в нечто подобное. Какая чудовищная репа с рыбьими глазами и ртом, похожим на надрез на жирном пудинге».
— Я питал надежду, — дошел наконец до нее смысл его слов, — что Гарри примет участие в делах графства. Вы, конечно, наслышаны о наших бедах?
— Нет, я ничего не знаю, — сказала Дона.
— Как не знаете! Вероятно, вы слишком уединенно живете, и до вас не доходят новости. Вся округа полнится слухами и разного рода толками. Мы все встревожены до глубины души. На наши дома совершают набеги пираты. В Пенрине они захватили значительные ценности, а неделю назад разграбили имение моих соседей на побережье.
— Какой ужас, — промолвила Дона.
— Да это грубое насилие! — взорвался Годолфин. Лицо его побагровело, глаза вылезли из орбит. — Никто не знает, как с этим бороться. Я бомбардировал Лондон жалобами, но не получил ответа. Они шлют нам солдат из гарнизона в Бристоле, да пользы от них нет никакой. Я убежден: только мы, землевладельцы графства, объединившись, сможем отразить опасность. Как я сожалею, что Гарри нет в Навроне!
— Может быть, я могу быть вам полезна? — выдавила из себя Дона, вонзая в ладони ногти, чтобы не расхохотаться. Он так разошелся, будто ее обвинял в пиратстве!
— Моя дорогая леди, вы бессильны нам помочь. Просите вашего мужа и его друзей приехать сюда, тогда мы все вместе справимся с этим проклятым французом.
— Французом? — переспросила Дона.
— Что? Ах, да, он у них за главного, — почти кричал Годолфин. — Этот подлый иностранец, по-видимому, знает наше побережье как свои пять пальцев и ускользает через пролив в Бретань раньше, чем мы успеваем выследить его. Его судно как ртуть, ни один из наших кораблей не может догнать его. Он прокрадывается в наши гавани бесшумно, грабит наше добро, взламывает склады, а потом улетучивается с утренним приливом, прежде чем наши парни раскроют глаза после сна.
— Вероятно, он чересчур крепкий орешек для вас! — предположила Дона.
— Что? Да, мадам, если хотите, именно так, — сказал он обиженно.
— Боюсь, Гарри не удастся поймать вашего пирата, он чудовищно ленив.
— Я этого и не предполагал. Но нам нужны люди, чем больше, тем лучше. Мы обязаны поймать негодяя, пусть для этого потребуется все наше время и все деньги. Вы, вероятно, не отдаете себе отчета, как велика опасность. По всему побережью грабят, наши женщины засыпают в страхе за свои жизни, и не только жизни…
