То, что надо. Мелани не могла отрицать, что его образ преследует ее во сне и наяву. И пусть эти фантазии не помогли ей достоверно изобразить томление страсти перед Марком Суэйном, но, может быть, небольшое реальное, физическое… взаимодействие с Кларком сломает лед, сковывающий ее чувства? Он ведь и сам небезразличен к ней.
Мелани тряхнула головой, чтобы рассеять наваждение прежде, чем оно окончательно завладеет ею.
— Я не могу соблазнять его ради того, чтобы получить этот контракт, Кэт.
— Почему, черт возьми?!
— Гмм… потому что это означало бы… использовать его, — запнувшись только ради эффекта, ответила Мелани.
Выражение лица подруги напомнило ей мину, которую состроил португальский актер, попавший в «Интервью с ньюсмейкером» из-за дебоша, устроенного в ресторане, когда в начале передачи Мелани обратилась к нему по-испански. Говорить с Кэтлин об аморальности использования кого-то для секса — все равно что обращаться к ней на незнакомом языке.
— Давай оставим этот спор, — предложила Мелани. — Давай вообще не будем говорить об этом.
Хотя идея Кэтлин имела массу достоинств, Мелани не хотела вовлекать подругу в эту авантюру. Если Кэт возьмется за дело, пути к отступлению уже не будет.
Кэтлин отреагировала на нежелание Мелани говорить с вполне понятным неудовольствием. Она вскочила на ноги.
— Даже не пытайся убедить меня в том, что он не видит тебя в упор и не способен тебя оценить. Ты красивая женщина, Мел. Мужчины находят тебя привлекательной. И всегда находили. Просто ты никогда не придавала этому значения.
Кэтлин не преувеличивала — ни в том, что касалось привлекательности Мелани, ни в том, что касалось ее невосприимчивости к мужским восторгам.
Мелани никогда не жаловалась на свою внешность. Но ее сходство с матерью часто играло с ней одну и ту же злую шутку: приняв ее издали за Лиз, многие мужчины с воодушевлением бросались к ней, а поняв, что ошиблись, разочарованно отходили. Это существенно подорвало ее уверенность в себе. И, даже встречаясь с кем-нибудь, она не переставала спрашивать себя, не видит ли ее знакомый в ней дешевую замену Лиз Ландерс.
И на этот раз не удержавшись, она подумала: интересно, знает ли Кларк, кто моя мать? Нет, вряд ли он смотрит мелодрамы, в которых так хороша Лиз.
— Я не сомневаюсь в том, что Кларк Лестер находит меня привлекательной, — сказала Мелани. — Но это личное. Я не хочу использовать его для достижения своих целей.
— Использование мужчин для секса лишь ничтожная плата за многие века использования ими женщин! — заявила Кэт, взмахнув рукой совсем как Лиз. Мелани чуть не рассмеялась. Она не раз отмечала сходство между матерью и своей непреклонной подругой. — Элементарное, чистой воды физическое влечение — вот все, что тебе нужно. И нужно позарез!
— Я ведь не голодаю, Кэт. Я переживу, если не заключу этот контракт.
— Вот как? А думаешь, другой режиссер предложит тебе что-нибудь лакомое, если ты не справишься с этим? Не обманывай себя, Мел. Ты должна выдержать это испытание. Ты талантлива. В тебе есть изюминка. Есть то, чего нет в других. Тебе нужны только знания. К тому же, когда уедет Джонни, тебе будет очень одиноко в этом дворце.
Мелани откинулась на спинку кресла и положила босую ногу на угол стола.
— Я никогда не была в восторге от такого размаха, но матери необходимо надежное уединение, а Джонни мы привыкли давать все самое лучшее.
Она оглядела роскошную обстановку кабинета на втором этаже трехэтажного дома, который Лиз купила, когда Джонни было полгода. Дом находился на огороженной территории фешенебельного поселка в пригороде Бостона. Высокие каменные стены и суровая охрана защищали неподражаемую Лиз Ландерс и ее драгоценных детей от надоедливого внимания журналистов из желтых газетенок, фото— и телерепортеров.
Это жилище не имело ничего общего с небольшим уютным домиком, в котором росла сама Мелани. Она изо всех сил старалась придать ему такие же комфорт и уют и немало преуспела в этом. Теперь оно больше было похоже на дом, чем на тюрьму, на охраняемый рай, чем на музей.
Ее дом. Со временем она даже полюбила предоставляемое им одиночество. И все же Мелани надеялась на то, что голливудский контракт обеспечит ей собственный угол. Она хотела независимости от матери. Хотела самостоятельно оплачивать свои расходы. Она уже доказала себе, матери, всем и каждому, что ее творческие успехи вовсе не следствие славы Лиз Ландерс. Сыграть в этом фильме и купить свой дом — это очередные шаги на ее пути к независимости.
— Ты здесь с ума сойдешь от одиночества, — повторила Кэтлин, словно Мелани нуждалась в повторениях.
— Я люблю этот дом, Кэт. К тому же съемки, если они все-таки состоятся, не оставят мне времени грустить… Хотя, конечно, обилие любовных сцен для меня сплошная мука.
— Мука — полезная вещь, — заявила Кэтлин, изогнув бровь. — Особенно если ты будешь мучиться вместе с Кларком Лестером.
Мелани натянуто рассмеялась и покачала головой, хотя и испытывала трепет при мысли о такой перспективе. Согласиться с предложением Кэтлин вовсе не так уж трудно, если прислушаться к внутреннему голосу, пусть и заглушенному, чуть слышному, который твердит ей, что это идеальный предлог для связи с мужчиной, которого она по-настоящему желает, мужчиной, который одним лишь взглядом заставляет сердце биться сильнее, а все тело словно звенеть.
Мелани всегда нужен был предлог — весомый, разумный, — для того чтобы выдвинуть свои личные интересы на первый план. Она долго обуздывала себя, и дать волю страстям теперь было бы весьма опасно, если не помнить о конечной цели.
О контракте с Голливудом.
В субботу днем, как раз после того, как она проводит Джонни в аэропорт, состоится очередная встреча на Слоу-стрит. А до этого ей нужно подумать, как соблазнить мужчину своей мечты… с тем, чтобы он обучил ее всем нюансам жаркой необузданной страсти.
Когда свет в кабинете мигнул в третий раз, Кларк понял, что на сегодня занятия его группы практически окончены. Мистер Джексон и мистер Эддингтон смотрели на пелену дождя за окном, споря о том, в каком году на Бостон обрушилась столь же сильная гроза. Они так и не пришли к взаимному согласию.
Миссис Льюис отчаянно вздрагивала при каждом раскате грома и сполохе молнии, разрезавшем темень, которая окутала город посреди дня, и осталась глуха к предложению Кларка представить, что ее невестка умерла. Молодежь тоже беспокойно поглядывала в высокие, с переплетами, окна.
Даже Мелани Уитлоу было не по себе. Кларк не был уверен, что виной тому только разгулявшаяся непогода, но на прелестном лице актрисы, отказавшейся пообедать с ним, а затем удивившей его провокационным подарком, отчетливо было написано слово «тревога». Оно читалась в ее удивительных серо-синих глазах, опушенных густыми черными ресницами. И ее сексуальная блузка была тревожно распахнута на груди, и тугие джинсы тревожно обтягивали стройные бедра и ноги.
