Я отшатываюсь от него, как от чудовища.
— Не смей, Миша! Не смей. Я против того, чтобы моя старшая дочь уехала жить в другой город. И засунь себе в зад свои… предложения о крыше над головой. Я не соглашусь. Ни за что. Ты чудовище… Когда ты стал таким чудовищем, Миш? Она того стоит, а? Скажи…
Меня мотыляет вперед и назад, как во время ураганных порывов ветра.
Только что назад откинуло, но через миг вперед швыряет, прямиком к мужу!
Настал его черед отступить, и у него в глазах мелькнуло выражение, как будто он начал опасаться, не брошусь ли я на него с кулаками, как на Ирку?
Однако он быстро взял себя в руки.
— Остынь! Совсем с катушек слетела. Ира права, ты представляешь опасность… — цыкает языком. — А я еще не верил. Но она права! — повторяет он. — Рядом с тобой находиться опасно.
— Кажется, Ира не только в трусы к тебе залезла, но и в голову свои ядовитые, гнилые мысли вложила.
Миша злится, кадык на его шее дергается нервно:
— Вот еще! Что за глупости? Никто мне ничего не вкладывал. Я критически оценил ситуацию! И то, что мои мысли совпали с мыслями Иры, говорит лишь о том, что ты себя не контролируешь.
— А ты?! Как у тебя язык повернулся… Говоришь о переходном периоде?! О каком, черт побери? Ты планируешь сплавить дочь жить в другой город и надеешься, что я буду при Настюшке… нянькой, да? Надеешься, что я своими устами и руками подтолкну доченьку к тому, что чужая тетка, паскуда бессовестная станет ей мамой?! И за это ты предлагаешь мне… квартиру? Крышу над головой?! Ты… Ты хуже Иуды!
Миша нервничает.
Это заметно по тому, как он дерганым, резким жестом переводит телефон в беззвучный режим и мнет сигаретную пачку, а потом долго чиркает зажигалкой, но она не срабатывает.
— Это было достойное предложение в твоих реалиях, Милана.
В горло будто насыпали песка.
Каждое его слово — как будто удар плетью по обнаженной плоти.
— Сама подумай, куда ты пойдешь? Куда? К родителям? Не смеши! У них не квартира, а скворечник, в котором уже живут трое взрослых людей. Дойдет до развода, я буду выступать против, буду давить, что жилищных условий у тебя нет… У тебя, Милана, сейчас нет ни хрена. Ни жилищных условий, ни здоровья, ни даже достойного финансового обеспечения, чтобы тянуть детей и поставить их на ноги! — он переводит дыхание, а потом кричит мне вслед. — Куда ты пошла? Эй, куда ты пошла! Мы не договорили!
Мне больше не о чем с тобой разговаривать, предатель…
Гнусный лжец, обманщик.
Еще ему хватало наглости ложиться со мной в постель и спать…
Меня аж шатает, когда я бреду, совсем не видя перед собой дороги.
В голове пульсирует: он со мной спал. Секс у нас был, нечасто, но был. Интересно, зачем он со мной в постель ложился и на интиме настаивал? Отыгрывал роль? Ему было противно? Ира с придыханием похвалила Мишу, что в постели он ого-го какой…
Горечь проходит через все тело, сжимает пищевод, скользит горячей желчью по гортани и выплескивается наружу. Так ядовито, что у меня даже через нос прыснуло…
Брусчатка и газон с симпатичными цветочками оказался испорчен мной.
— Здрасьте, — звучит мрачно. — А другого места, чтобы поблевать, вы найти не могли, дамочка? Эй… Я к вам обращаюсь!
Мне плохо, спазмы горячие и жутко сильные. Не могу даже подняться, а Миша… Миша за мной не пошел.
Он мне бросил вслед несколько слов, но все не из тех, что можно сказать при детях.
— Так, убирайтесь! — продолжает громко возмущаться мужчина. — Да чтоб тебя… Ты пьяная, что ли?! Совсем на ногах не держишься! Я сейчас полицию вызову.
— И скорую. Мне что-то совсем… — отъезжаю.
ДИАНА ЯРИНА - РАЗВОД. БЕЗ ТЕБЯ БУДЕТ ЛУЧШЕ... - ссылка
Глава 9
Глава 9
Она
— Милана! Мил, очнись! Воды холодной дайте…
Голоса звенят над моей головой. Один голос мужа, второй — густой и незнакомый, мужской.
С трудом открываю глаза, зрение сначала замыленное, потом проясняется. Надо мной склонились двое мужчин, один из них муж, второй — кажется, хозяин заведения, возле которого мне стало плохо.
Над их головами раскачивается издевательски чистое, голубое небо.
Мне приходится закрыть глаза, потому что по лицу льется прохладная вода. Часть попала в рот, я закашлялась.
— Стоп. Стоп… Хватит. Хватит! В себя пришла! — звенит в голове голос Миши. — Твою мать, Ир… Ты меня напугала!
Муж сгребает меня в охапку и крепко-крепко обнимает. Нос расплющивается о его грудную клетку. Я только успеваю немного вдохнуть его смесь его парфюма, знакомого запаха тела и… различаю тонкие нотки женских духов, осевших на его рубашке.
Через мгновение по голове бьет, словно кувалдой, понимание: муж назвал меня другим именем. Именем Иры! Вот же скотина… Уже и в разговорах со мной забывается, грезит о ней наяву?
— Отпусти, дышать нечем! — выдыхаю охрипшим голосом. — Я уже все. Отпусти. Кому говорят, Миш… Меня сейчас снова стошнит! — добавляю вслух угрозу.
— Ладно. Ладно…
Он нехотя разжимает объятия, я отстраняюсь, пытаюсь прийти в себя. Все еще плохо. Обнаженное бедро колет камушком. При падении у меня задралось платье, до самой задницы, и я понимаю, что мои ноги собрали на себя не только мелкие камушки, но и пристальный взгляд другого мужчины.
Я смотрю в его лицо, он отворачивается и пьет из бутылки, из которой меня, судя по всему, недавно поливали. Одергиваю юбку платья вниз, чувствуя себя паршиво.
Не только морально, но и физически. В желудке теперь пусто, кусочки непереваренной пищи у меня на верхней части платья, и они же налипли на рубашку мужа. Он отряхивается, выглядит раздосадованным.
— Можно воды? — прошу я.
Мужчина, кивнув, протянул мне бутылку, я сделала несколько глотков, лишь потом поняв, только что из нее пил незнакомый человек, а теперь пью я.
Но по сравнению с тем, как я испортила симпатичную клумбу и растянулась средь бела дня, это такие мелочи… И, тем более, это не стоит внимания на фоне нашего будущего развода с мужем.
Миша поднимается и протягивает мне руку, оглядывается в поисках, куда бы можно меня отвести.
— Сюда, — так же басит второй мужчина. — Заведение еще не открылось, только готовимся, так что…
Я игнорирую протянутую руку Миши и кое-как встаю. Сбоку от меня небольшая кофейня, новая. Я слышала, что у нас уже такая открылась, в другом районе города, а еще эти заведения — сетевые, довольно крупные, по крайней мере, звучное название на слуху. Вывески еще нет, но место под нее уже готовится.
— Мил…
— Мила. Не Ира? Вспомнил, что ли, как зовут жену? — говорю я.
Лицо мужа вытягивается, как у лошади. Он, кажется, только сейчас понял, какую фатальную ошибку допустил.
— Слушай, запаниковал! — мрачнеет. — Оговорился. Теперь ты и мне и за это будешь мозги делать?
— Ничего я тебе не буду делать. Миш… Иди, куда шел, честное слово. Без тебя справлюсь.
— Ты… Ты как столб рухнула, а еще тебя тошнило… Мила…
Миша, проигнорировав мою просьбу, все-таки идет следом за мной. У нас намечается странная процессия. Первым идет мужчина. Он высокий и жилистый, у него широкие, но угловатые плечи и довольно густая шевелюра, припыленная строительной пылью.
Внутри кофейни еще только предстоит убраться, причем, убраться несколько раз, зафиналив перед установкой мебели, и потом еще раз пройтись, в особенности, много работы с окнами в пол.
Я прикидываю объем работы, чисто профессионально, у меня взгляд наметан, потому что я владею небольшой компанией, занимающейся клинингом. Или проще сказать, владела, ведь теперь придется делить бизнес с Иркой и… что-то чувствую, она там накуролесила. Есть такое ощущение после слов, брошенных ею вскользь…
С сожалением вспоминаю годы нашей дружбы. Правы были наши бабушки, когда говорили, что подушка — лучшая подружка.
