Ознакомительная версия.
После этого ответа воцарилось долгое молчание.
Лариса напрасно пыталась подсчитать, где она могла быть после закрытия кафе (в одиннадцать вечера) и до половины первого? Полтора часа выпали неизвестно куда. «Неужели я была в квартире у этого типа?! Я ведь тоже даже имени его не знаю! Или он все-таки представился? Черт, да мне-то что, если я тут же все забыла…»
Лариса поднялась, села и сняла с головы полотенце. Тошнило. Сохло во рту. Болела голова. Покалывала печень. Ее начали мучить угрызения совести.
– Хорошо же ты начинаешь новую жизнь, – едко сказала мать. – От тебя разило коньяком! Похмелиться я тебе не дам, это порочная практика.
Выпей чаю с лимоном.
Лариса накинула халат и поплелась на кухню.
Отец, к ее великой радости, был на работе. По возрасту он давно уже вышел в пенсионеры, но ему удалось зацепиться на прежней работе на полставки. Лариса хорошо понимала испуг своих родителей, когда она ушла от мужа. Кто, кроме Дениса, стал бы им помогать? А он хорошо относился к тестю и теще, поздравлял со всеми праздниками, делал подарки, в основном – деньгами. «На меня-то надежда плохая, – подумала Лариса, садясь за стол. – Даже детей от Дениса нет, значит, и алиментов не будет».
Мать поставила перед нею чашку чаю, нарезала лимон и предложила поджарить яичницу. Но Ларису мутило даже при виде какой-то еды. Мать вздохнула:
– Ты теперь у нас группа риска. Смотри не спейся! Разведенные часто спиваются.
– Ой, мам… – Лариса поморщилась и осторожно отхлебнула чаю. – Это был один-единственный раз, когда я расслабилась. А твой любимый Денис, между прочим, часто приходил пьяный.
– Ну и что? Он мужчина.
Лариса не стала ей возражать и рассказывать, как приятно ухаживать за пьяным мужем в три часа ночи.
Мать и сама кое-что знала о пьяницах. Например, Ларисин дедушка, ее отец, никогда не отказывал себе в рюмке-другой. Лариса в детстве несколько раз видела дедушку совсем пьяным, и он вызывал у нее страх и отвращение. Возможно, поэтому она сама так долго вообще не прикасалась к алкоголю. Что это такое, она узнала только в последние годы.
Лариса пила чай, стараясь не вслушиваться в то, что говорила мать. Ничего приятного услышать она не рассчитывала. Лариса немного пришла в себя и только теперь обратила внимание на кухонные часы.
В первую минуту она никак не могла сообразить, какое именно время они показывают. Мать перехватила ее изумленный взгляд:
– Да, милая, четвертый час. Ты проспала часов тринадцать.
– Неудивительно… – вздохнула Лариса. – Я в последние дни не высыпалась. А.., сумки мои где?
– Ты бы лучше спросила, где твоя машина, – презрительно бросила мать. – Я уверена, что ты и этого не помнишь!
Лариса вздохнула. Теперь она вспомнила почти все. Конечно, в таком состоянии, в каком она покинула кафе, нечего было и думать забрать машину со стоянки. Сумки так и остались в багажнике, так что теперь ей не во что было переодеться. У нее даже смены белья не было. Мысли о вещах постепенно перетекли в денежные расчеты. Она решила уйти от мужа совершенно внезапно, и конечно, в тот миг вовсе не думала о том, сколько денег у нее в кармане, надолго ли их хватит. Вчера в кафе, пока она была в нормальном состоянии, Лариса уже успела обратить внимание, что запасы ее невелики. Долларов четыреста, кредитная карточка, которая, быть может, уже заблокирована – месяц назад она сделала несколько крупных покупок, в том числе купила шубку. "Если бы знала, что придется уйти, не тратилась бы на тряпки… – подумала Лариса. – Да я к тому же не знаю, какие вещи собрала Светлана!
Надо было сказать, чтобы она и картину унесла. Нечего ей там висеть, мало ли что… Вдруг Денис обозлится и уничтожит ее?"
И сама улыбнулась при этой мысли – она-то знала, что муж ни за что не поднимет руку на картину, которая в общей сложности обошлась так дорого!
– Чему ты улыбаешься? – неодобрительно спросила мать. – Прекрасное время для улыбок!
– Ну, мама, мне уже и подумать ни о чем хорошем нельзя? – возмутилась Лариса и встала из-за стола. – Знаешь, я приму ванну.
Она пролежала в теплой воде почти час. В конце концов Лариса совсем пришла в себя и дала себе слово – больше таких приключений не искать. «Самое скверное, что я все-таки не помню, где и как провела полтора часа? А это уже нехорошо…»
– Ее раздумья нарушила мать. Она постучала в дверь ванной и крикнула, что Ларисе звонит какая-то женщина.
– Спроси кто! – ответила дочь.
Мать ушла и через минуту вернулась с известием, что женщину зовут Лиза, а точнее – Елизавета Степановна. Никого с таким именем Лариса не знала и очень удивилась.
– А что ей нужно? – крикнула она.
Еще через минуту выяснилось, что фамилия этой женщины – Замятина и она очень бы хотела лично поговорить с Ларисой. Мать принесла телефон к ванной, Лариса открыла дверь и забрала аппарат к себе.
– Меня нашла наша старая соседка, – сообщил приятный голос. – Она говорит, вы что-то знаете о Яне?
– Да… – уклончиво согласилась Лариса. – Кое-что знаю, но я-то хотела спросить о ней вас.
– Она в Москве? – поинтересовалась та.
Услышав, что этого Лариса не знает, Лиза явно разочаровалась. Ларисе удалось убедить ее в том, что им необходимо встретиться. Лиза мялась, отнекивалась, но в конце концов согласилась. Сказала, что ей очень трудно куда-то подъехать и если бы Лариса сама приехала к ней, это было бы куда удобнее. Лариса записала адрес и договорилась, что будет в назначенном месте через полтора часа.
Лариса немного опоздала. Она решила прежде всего забрать со стоянки свою машину, а это заняло больше времени, чем она рассчитывала. Лариса приехала по указанному адресу и поднялась в лифте на девятый этаж панельного дома. Двери лифта раздвинулись, и она столкнулась с женщиной лет сорока, которая попыталась вкатить в лифт детскую коляску.
– Вы, случайно, не ко мне? – осведомилась женщина с коляской.
Лариса представилась, и та кивнула:
– Я вас не дождалась, мне уже давно пора гулять с ребенком. Вы не против прогулки?
Лариса помогла ей разместить в лифте коляску, и они вместе поехали вниз. Уже на улице Лариса как следует разглядела эту женщину. Высокая, худая, крашеная блондинка, с глубокими морщинками возле рта и глаз. Было видно, что она вовсе не занимается своей внешностью. Волосы у корней отросли и оказались каштановыми, косметики не было вовсе, за исключением помады морковного цвета, от которой женщина казалась еще бледнее.
На уличном свету она выглядела старше сорока лет.
«Неужели это ее ребенок? – подумала Лариса. – Смешно, ведь когда она дружила с Яной – тоже гуляла с ребенком…»
Ознакомительная версия.
