– Лучше, чем хотелось бы. – Ричард подошел к буфету, плеснул в рюмку виски и опрокинул одним глотком, как лекарство. – Он обожает кремневые пистолеты, часто ими хвастается.
В детстве он пытался и меня заинтересовать, но я не поддался – Рорк может вам это подтвердить.
– Ричард считает, что коллекция огнестрельного оружия – опасный символ превышения власти. А я со своей стороны могу добавить, что Дебласс нередко прибегает к услугам черного рынка.
– Почему ты молчал раньше?
– Потому что ты не спрашивала.
Ева решила не развивать эту тему – пока.
– Ваш отец разбирается в системах безопасности? В их устройстве?
– Безусловно. Он гордится тем, что способен сам себя защитить. Это, кстати, одна из тем, которые мы с ним можем обсуждать, не ссорясь.
– Вы назвали бы его экспертом?
– Нет, – ответил Ричард, подумав. – Скорее, талантливым любителем.
– Теперь – о его отношениях с шефом полиции Симпсоном. Как бы вы их охарактеризовали?
– К Симпсону у него корыстный интерес.
Отец считает его дураком, а дураков он обычно использует в своих целях. – Ричард обессиленно упал в кресло. – Не могу больше! Мне нужно передохнуть, побыть с женой…
– Хорошо. Но учтите: я установлю за вашим отцом наблюдение. Любой ваш контакт с ним будет зафиксирован. Лучше держитесь от него подальше.
– Думаете, я попытаюсь его убить? – Ричард мрачно усмехнулся и уставился на свои руки. – Признаться, у меня была такая мысль. Что он сделал с моей дочерью, с моей сестрой, со всей моей жизнью?! Но мне не хватит смелости…
Покинув дом, Ева, не глядя на Рорка, заторопилась к машине.
– Ты что-нибудь подозревал? – на ходу бросила она.
– Что тут замешан Дебласс? Не исключал такой возможности.
– И ничего не сказал мне?!
Ева остановилась как вкопанная, ее глаза метали молнии.
– Это была просто смутная догадка. О Кэтрин я ничего не знал. Совершенно ничего! А вот насчет Шерон… Когда мы с ней единственный раз ужинали вместе, она очень странно говорила о своем дедушке. Но догадка – еще не факт! Мои догадки ничем бы тебе не помогли. К тому же, – он опустил глаза, – познакомившись с тобой, я решил держать эту догадку при себе, чтобы не причинять тебе лишнюю боль.
Ева резко отвернулась, но Рорк ласково взял ее за плечи и заставил смотреть на себя.
– Может быть, тебе станет легче, если ты расскажешь мне что-нибудь?
– Сейчас речь не обо мне! – Она задыхалась. – Я не могу об этом вспоминать, Рорк. Не могу! Если начну, то наделаю ошибок, и он вывернется. Изнасилование, убийство, совращение несовершеннолетних… Представляю, сколько линий обороны он выстроил! Я должна вывести его на чистую воду.
– Ты же сама сказала Кэтрин, что единственный способ преодолеть все это – высказаться!
– У меня другой случай. Мне некогда расслабляться, я должна работать.
Рорк огорченно вздохнул и открыл машину.
– Наверное, тебе не терпится попасть в вашингтонский аэропорт, где Дебласс держит свой самолет?
– Да. – Рорк занял место водителя, а она села рядом с ним. – Можешь высадить меня на ближайшей станции.
– Я с тобой, Ева.
– Хорошо, едем.
Пока он разворачивался, она позвонила Фини.
– Я напала на след! – торопливо объявила Ева. – Спешу в Вашингтон.
– Лучше послушай, что я тебе скажу! – В голосе Фини звучало торжество. – Открываю ее последнюю запись, датированную утром того дня, когда ее убили, а там… Одному богу известно, почему она сразу отнесла дневник в банк. Нам везет.
В полночь у нее была назначена встреча. Никогда не догадаешься, с кем!
– С дедом.
Фини был сражен.
– Черт, Даллас, как ты до этого додумалась?!
Ева зажмурилась и облегченно перевела дух.
– Потом. Лучше скажи, что в дневнике.
– Она называет его «сенатором» и «старым пердуном-дедулей». Очень красочно описывает, как зарабатывает каждой встречей с ним по пять тысяч. Цитирую: "Сколько бы слюны он на меня ни изводил, оно того стоит. Сколько же еще энергии в моем стареньком дедушке! Вот подонок! По пять тысяч каждые две недели – не так плохо. Он расплачивается сполна, я ничего не делаю бесплатно. Не то что в детстве… Теперь мы поменялись ролями. Я не собираюсь превращаться в выжатый лимон, как бедная тетя Кэтрин.
Я торжествую! В один прекрасный день, когда мне все это наскучит, я познакомлю со своими дневниками прессу. Наделаю копий и разошлю!
Я пугаю этим дедулю, и он приходит в бешенство. Так ему и надо, пускай покорчится! Как же чудесно держать его в руках и крутить им, как мне вздумается, в отместку за все, что он со мной сделал…"
Ева представила, как Фини качает головой.
– Это был настоящий бизнес, Даллас. Она неплохо зарабатывала шантажом. Я посмотрел, что она тут понаписала: имена, факты… В общем, сенатор побывал у нее в ночь ее смерти. Теперь он наш.
– Сможешь оформить мне ордер?
– Запросто. Начальник приказал дождаться твоего звонка и действовать. Нам ведено его сцапать. Убийство первой степени!
Ева торжествующе раздувала ноздри.
– Где мне его искать?
– В Сенате. Он как раз проталкивает свой законопроект об общественной нравственности.
– Чертов лицемер! Я еду за ним! – Она выключила связь и повернулась к Рорку:
– Какую скорость развивает эта машина?
– Сейчас узнаем.
Если бы не инструкции Уитни о соблюдении осторожности, Ева ворвалась бы в Сенат и при всех заковала Дебласса в наручники. Но ей было приказано дождаться перерыва, и она покорно ждала, пока он закончит свою пламенную речь о моральном упадке в стране, проистекающем из половой распущенности и повсеместного употребления наркотиков. Он распространялся об аморальности молодого поколения, об отсутствии религиозного воспитания в семье и школе, в результате чего богобоязненный народ превратился в нацию безбожников. Сенатор сыпал цифрами, говорящими о разгуле преступности, упадке городов, наркоторговле. Самым страшным злом он считал легализованную проституцию.
Еву чуть не стошнило. Рорк погладил ее по спине, призывая к терпению, но она не могла молчать:
– Перед тем, как легализовали проституцию, каждые три секунды совершалось изнасилование или попытка изнасилования! Конечно, с изнасилованиями еще не покончено, потому что в их основе не секс, а жажда подавлять и подчинять, но цифры упали. Зарегистрированные проститутки обходятся без сутенеров, их не избивают, не калечат, не убивают. Они не могут пользоваться наркотиками. А контроль над рождаемостью?
В свое время женщины были вынуждены обращаться к настоящим мясникам, чтобы избавиться от нежелательной беременности. Они рисковали жизнью, превращались в инвалидов! Дети рождались слепыми, глухими, калеками… Разумеется, мир по-прежнему несовершенен, но, слушая его, нетрудно понять, что могло быть гораздо хуже.
