Малышка была целиком поглощена игрой, но после неудавшегося похищения Рамзи взял за правило каждые пятнадцать секунд проверять, на месте ли она.
– Наверное, вы правы, но ведь и я плохо знала Луи.
Он, как и Сьюзен, практически не бывал дома. Впрочем, это даже к лучшему. Обычно он вел себя как последний подонок. – Она вздохнула. – Что сейчас об этом говорить? Луи мертв. Прошла всего неделя, а кажется, целый век. И почему-то у меня такое чувство, будто мы знакомы с самого рождения.
– Потому что нас бросили в кипящий котел и плотно прикрыли крышку. Никаких передышек. Одна история за другой.
Молли кивнула, продолжая изучать его лицо с дотошностью фотографа-профессионала.
– Зато вы чересчур аккуратны. Всегда начинаете выдавливать пасту с конца. А когда вы один, спите голым?
– Да.
– Послушайте, Рамзи, мой отец – мафиози, преступный босс, а вы федеральный судья.
– Я нашел общий язык с Мейсоном. Правда, предпочел бы иметь дело с вашей мачехой, но ничего не попишешь.
– Ив – это что-то, верно? – ухмыльнулась Молли.
– Точно. Побыв немного в ее обществе, я каждый раз был готов поклясться, что она вышла за вашего отца из-за больших баксов и власти. Однако бывают моменты, когда я могу дать голову на отсечение, что дело совсем в другом. Может, когда-нибудь я и докопаюсь до истины.
– Мой отец обращается с ней как с половой тряпкой.
– Да, похоже. Но почему-то я нутром чую, что рано или поздно все изменится.
Он снова глянул на Эмму. Дети пытались запустить змея. Отец девочек, по-видимому, объяснял, что делать.
Рамзи улыбнулся. Эмма сама кого хочешь научит. Как она бежала за змеем там, в горах! А потом появились эти ублюдки и все испортили.
Давно это было. В другой жизни. С другим Рамзи Хантом.
Рамзи тряхнул головой, пытаясь избавиться от невеселых мыслей.
– Вернемся к нашим баранам, Молли. Родителей не выбирают и прошлое тоже. Придется мириться с тем, что есть.
– Расскажите о вашей семье.
– Мой отец дантист. При первой же встрече с вами он попытается проверить ваши зубы, в точности как коновалы с лошадьми. Увидев, что у вас ни единого дупла, он, возможно, влюбится в вас по уши. Мой старик в этом отношении неисправим. Покажите ему идеальные зубы, и он в экстазе. Что же до мамы.., она бывшая учительница. Преподавала историю в средней школе. И считает всех адвокатов гнусной швалью. Простила меня, только когда я решил скорешиться с хорошими парнями и согласился работать в прокуратуре. Но ма по-прежнему засыпает меня анекдотами про адвокатов.
– А когда вы все-таки стали адвокатом-криминалистом?
Рамзи повесил голову:
– Это продолжалось всего полтора года. Я возненавидел свое ремесло.
– И?
– Так и не признался маме. Поскольку я теперь судья, она обращается со мной в высшей степени почтительно и все время расспрашивает о членах Верховного суда, словно я с ними близко знаком. Милая женщина, ничего не скажешь. Кстати, внешне совершенно не похожа на Ив. У меня два старших брата. Один избрал армейскую карьеру и дослужился до генерал-майора. У него трое детишек. Средний, Тони, так называемый спичрайтер, пишет речи для крупных политиков. Он парень умный и вообще в порядке. Живет в Вашингтоне. Очень приятная жена, двое ребят, тоже вполне примерных – ни наркотиков, ни приводов в полицию.
Оба одновременно оглянулись на Эмму, и глаза их встретились. Они улыбнулись друг другу.
– А ты хочешь еще детей, Молли?
– Возможно. Двоих или троих. Я люблю малышей.
Рамзи только сейчас осознал, что слушал ее, затаив дыхание.
– Согласен, – рассмеялся он. – Именно то количество, которое я и имел в виду. Мне тридцать четыре.
Конечно, я молод для федерального судьи, но достаточно взрослый, чтобы стать отцом. Я слышал, после сорока лет вообще опасно иметь детей.
Молли с притворным гневом наступила ему на ногу.
– Хочешь сказать, что к тому времени обзаведешься животиком и так одряхлеешь, что не сможешь с ними справиться?
Рамзи чуть наклонился, сжал ее подбородок и поцеловал в губы.
– У тебя чудесные глаза. Правда, сейчас немного растерянные и смотрят в разные стороны, но мне и это нравится.
Сзади послышались аплодисменты. Они поспешно отскочили друг о г друга и увидели Эмму, бегущую по дорожке. Над ней реял змей в виде гнома. Она искусно управляла им и весело смеялась. Ветер играл ее волосами, и девочка казалась не правдоподобно, сказочно прелестной на фоне алого заката.
Взгляд Рамзи, переполненный нежностью, был устремлен на Эмму.
– У нас хватит ума, чтобы решить все проблемы, – пробормотал он, не поворачиваясь к Молли. – Давай рискнем.
– Ты не мог бы снова поцеловать меня, Рамзи?
– С превеликим удовольствием.
На этот раз поцелуй длился куда дольше, хотя Рамзи ухитрился держать себя в руках. Он пробовал ее на вкус, игриво прикусывая нижнюю губу, но не делал попытки проникнуть языком ей в рот. Вряд ли это уместно сейчас, когда Эмма в двух шагах. Что она подумает?
Рамзи неохотно отстранился. Он желал Молли больше всех женщин на свете. Из памяти почти изгладились минуты, проведенные в объятиях Сьюзен. Она ушла в прошлое, полное дорогих воспоминаний, прошлое, становящееся с каждым днем, прожитым с Молли и Эммой, все более расплывчатым. Теперь в душе родились новые чувства, настолько сильные и всепоглощающие, что без остатка завладели им.
Он снова поцеловал ее, едва прикасаясь губами, давая время поближе узнать друг друга. И улыбнулся, но ничего не сказал, гадая, однако, о чем она думает.
Молли отчетливо понимала, по какой причине Рамзи так хочет жениться на ней. И принимала. Он без памяти любит Эмму. И чтобы заполучить ее, готов взять в качестве приложения мамашу.
Она нервно облизнула губы:
– Ты просто хочешь постоянно чувствовать себя секс-символом.
Он не признался, как любит ее чувство юмора, не уничтоженное даже цепью жизненных трагедий. И надеялся, что это бесценное качество сохранится до конца их дней. И он всю жизнь буде г слушать ее звонкий смех если, конечно, Молли выйдет за него.
– Откуда ты знаешь?
Она вновь изучающе оглядела его, словно готовясь снимать. И задумчиво склонила голову набок.
– Секс неизбежно входит в сделку. Конечно, тебе нравятся мои волосы и глаза, но я чересчур костлявая.
Захочется ли тебе заниматься любовью с такой шваброй, как я?
– Придется. Во всяком случае, попытаюсь, – пробормотал он, не отводя от нее взгляда.
Молли очень захотелось провести ладонью по его бедру, остановиться на.., но она вовремя вспомнила, где находится.
– Как насчет Эммы?
– Сначала придется красться, как тать в ночи, или вообще воздерживаться от всяких супружеских отношений. Я спрашивал доктора Лу, можно ли Эмме спать в одной комнате с нами, и она велела мне не волноваться по пустякам. Сказала, что в обычных обстоятельствах детям не стоит ночевать вместе с родителями, но здесь дело иное. И добавила, что Эмма скорее всего сама откажется о г этого, когда опасность минует. Итак, Молли, что скажешь? Согласна?
