— Прикрой свой стыд, шлюха! — грубо сказал он. — И благодари Святую Деву, что твоя мать не видит твоего грехопадения.
Она не хотела надевать это уродство, но священник не оставил ей выбора. Она снова провела рукой по волосам. Ощущение было непривычным: короткие, колючие космы вместо привычных длинных шелковистых прядей. Волосы вырастут, сказала она себе. А если она все-таки уйдет в монастырь, никто никогда не увидит ее стыда под монашеским покрывалом.
Но теперь она не хотела в монастырь. Она не собиралась вести затворническую жизнь под началом такого человека, как аббат монастыря Святой Евгелины. Она хотела быть с Николасом Стрэнджфеллоу. Никто не остановил их, когда они выехали из ворот замка. Джулиана сомневалась, что кто-нибудь смог узнать в ней дочь леди Изабеллы. Она ехала в платье служанки, с опущенной головой, покрытой белым покрывалом. Гилберт ехал чуть впереди нее, держа, как бы небрежно, поводья ее лошади, но Джулиана не сомневалась, что сбежать ей будет очень нелегко. Она оглянулась назад, на башни замка Фортэм. Где-то за его толстыми стенами лежала ее мать, леди Изабелла, полностью отданная во власть разгневанного мужа, может быть, избитая, чуть живая. Да и жива ли она еще?
— Моя мать… — произнесла она, несмотря на приказ молчать.
К счастью, ее услышал лишь брат Бэрт, который ехал совсем близко. Выражение его лица не оставляло никаких сомнений в том, что все происходящее он переживает очень болезненно.
— С леди Изабеллой все в порядке, дитя мое, я уверен в этом. Граф добрый человек, он не причинит ей вреда. Но она очень огорчится, когда узнает, что случилось с вами. Если бы я мог хоть что-то изменить!
Имел ли он в виду ту ее ночь с шутом или наказание аббата? Она не осмелилась спрашивать.
— Дай-ка мне поводья, мой мальчик, а сам поезжай лучше с отцом Паулусом, — обратился брат Бэрт к Гилберту.
В его голосе явно звучало осуждение, которое он не осмеливался высказать аббату прямо. Он подождал, пока юноша поравняется с аббатом, и тихо заговорил:
— С вами все в порядке, миледи? Он не причинил вам вреда?
И вновь вернулись непрошеные воспоминания о тех минутах, которые она провела в объятиях Николаса. Ее вдруг захватило такое страстное желание снова увидеть его, почувствовать его поцелуи, его ласки…
— Николас никогда бы не обидел меня, брат Бэрт. Он ведь только притворяется сумасшедшим. На самом деле он…
— Я говорю об аббате, дитя мое, — мягко прервал ее монах. — Если вы собираетесь благополучно выбраться из всей этой истории, вам лучше совсем выкинуть шута из головы.
— Я уже выкинула, — сказала она, не беспокоясь о том, что опять лжет священнослужителю. — Я не жду, что когда-нибудь встречу его снова.
Что ж, по крайней мере, это была правда.
— Если отец Паулус осуществит задуманное, то вы очень скоро встретитесь с шутом, миледи.
Джулиана покачала головой, ощутив вдруг непривычную легкость. Она и забыла о своих остриженных волосах.
— Он не найдет Николаса. Аббат не знает всех его хитростей и трюков.
— Разумеется. Но вы забыли о юном Гилберте. Он кажется мне не менее хитрым и коварным. Как вы считаете?
Джулиана посмотрела на едущую впереди тоненькую фигурку мальчика, и у нее внезапно появилось дурное предчувствие.
— Он сможет, — прошептала она.
Брат Бэрт наклонился к ней и взял за руку:
— Доверьтесь Богу, дитя мое. Попросите святую Евгелину защитить вас, и я уверен, все будет хорошо.
Она кивнула, всей душой желая обладать такой же непоколебимой верой, как старик-монах.
— Где моя дочь? — напряженным голосом спросила Изабелла, чувствуя, что ее начинает охватывать паника.
Это была ее вина, думала она в отчаянии. Она слишком долго провалялась в постели со своим мужем, наслаждаясь его телом и его ласками, обмениваясь поцелуями и тайнами, в то время как ее дочери грозила опасность.
Сэр Жофрей выглядел обеспокоенным и несчастным.
— Я не знаю, миледи. Шут и его человек исчезли. Стража видела, как несколько часов тому назад из ворот выехал аббат со своими людьми. Но никто не видел леди Джулиану.
Неужели она оказалась настолько безумной, что сбежала с шутом? После вчерашнего открытия едва ли. Но Изабелла слишком хорошо знала, какие глупые ошибки способны совершать влюбленные.
— Кто сопровождал аббата?
— Монах и еще мальчик, Гилберт, который последнее время все таскался за лордом Фортэмом. И еще какая-то служанка.
Изабелла почувствовала, как ледяной ужас стискивает сердце. Если Джулиана сбежала с шутом, это, конечно, ошибка, но еще полбеды, но если ее увез с собою аббат, то это действительно ужасно.
Но, может, она просто спешит с выводами, может, ее упрямая дочь просто договорилась со священником, чтобы он взял ее в монастырь. Возможно, все еще не так плохо.
Однако что-то ей подсказывало, что это не так.
— Миледи? — Это была Рейчел, одна из служанок, которая только что подошла. Тревога, написанная на ее простом круглом лице, заставила сердце Изабеллы сжаться в недобром предчувствии. — Могу я поговорить с вами… наедине?
Изабелла взглянула на пеструю группу людей, собравшихся в холле. Она спустилась раньше мужа, чтобы отдать распоряжения по поводу праздничного обеда, которым они решили отметить начало их настоящей семейной жизни, но встретила растерянных, встревоженных людей. Ей сообщили самые дурные новости из всех возможных.
— Кто-то должен пойти к лорду Хью и сказать ему, что исчезла моя дочь вместе с большей частью наших гостей, — сказала Изабелла.
Сэр Жофрей тут же бросился выполнять распоряжение, явно стараясь побыстрее скрыться от разгневанной леди. Изабелла повернулась к Рейчел и, взяв за локоть, отвела ее в сторонку.
— Что произошло?
— Когда я пришла к леди Джулиане сегодня утром, комната была пуста, миледи. Я нашла только окровавленные мокрые тряпки и еще… — она судорожно сглотнула, — еще я нашла на полу ее прекрасные волосы, отрезанные. Кто-то увез ее силой. Кто-то остриг ей голову и забрал ее с собой.
— Аббат, — с ненавистью произнесла Изабелла. — Будь проклята его гнусная душа!
Служанка кивнула в ответ, она тоже так думала.
Изабелла нашла своего мужа во дворе, окруженным небольшим отрядом вооруженных людей, полностью готовым к битве. Его рот был сурово сжат, но при виде жены в глазах появилась нежность.
— Мы привезем ее назад, любовь моя, — пообещал он. — Они не могли уехать слишком далеко, прошло всего несколько часов. А я знаю эту землю всю вдоль и поперек.
— Я поеду с вами.
— Нет. Это мужская забота, и я…
— Моя дочь в опасности. Это, милорд, женская забота. Кто-нибудь, приведите мне лошадь!
