– Франко? – задохнулась она. – Я не ожидала… Я думала, что тебя не будет…
– Поппи, – проговорил он, – это правда ты?
– Да… извини, я не думала… Я не ожидала, что услышу тебя, думала, что буду говорить с секретарями, просить передать…
– Ты набрала мой личный номер, – сказал он ей. – Я всегда отвечаю по нему сам. И я так удивлен, Поппи, что говорю с тобой.
– Франко, – прошептала она, прижимаясь лицом к трубке, словно это было его лицо. – Ты такой же, как прежде.
Она услышала его вздох, когда он произнес:
– После двадцати пяти лет, Поппи, никто из нас не может остаться прежним.
– А я здесь, в Неаполе, в «Гранд-отеле», – закричала она нетерпеливо. – Я хочу видеть тебя…
Наступила пауза, а затем он сказал предостерегающе:
– Лучше не нужно, Поппи. Ты же помнишь? Она кивнула – она помнила слишком хорошо.
– Но это очень важно, – умоляла Поппи. – Мне нужно видеть тебя, Франко. Я здесь, чтобы попросить тебя о помощи.
– Тогда я пришлю за тобой машину, – сказал он коротко, – через полчаса.
Но Поппи знала, что не вынесет воспоминаний о бронированном черном лимузине с затемненными окнами и охране с автоматами.
– У меня есть своя машина, – быстро возразила она. – Я приеду сама, Франко. Я знаю дорогу.
Она успела выяснить, где находится вилла, по своим каналам еще несколько недель назад.
– Я скажу охране, чтобы они ждали тебя, – проговорил он спокойно. – В течение часа, Поппи?
– В течение часа.
Прежде чем положить трубку, она подождала, пока услышала щелчок, когда он повесил свою трубку.
Весь день в Неаполе стояла невыносимая жара, и даже теперь, когда сумерки сменила полночная темнота, температура не понизилась. Поппи опустила стекла в машине, позволив теплому ветерку развевать ее волосы. Когда длинный зеленый автомобиль карабкался по холмам, Поппи пыталась представить, что ее ждет: снова видеть Франко, касаться его руки, смотреть в его глаза, и она содрогнулась, словно ветерок стал неожиданно холодным.
Охранники у ворот стояли другие, в красивой голубой униформе, в кепках с козырьками; не было видно автоматов…
– Мы ждем вас, синьора, – сказали они вежливо, заглядывая на заднее сиденье и проверяя чемодан. Но они не обыскивали ее, видимо, по приказу Франко, поняла Поппи, – а ведь у нее мог быть маленький пистолет, в кремовой сумочке, который выглядит не особенно страшно, но из него можно убить человека.
Ворота открылись, и Поппи нервно нажала на газ. Большая машина въехала во двор и остановилась у портика с белыми колоннами, где ее ждал дворецкий.
– Синьор Мальвази в библиотеке, синьора.
– Подождите, – остановила его Поппи, когда он собрался доложить о ней. – Я пойду сама.
Она бесшумно проскользнула в дверь библиотеки. В комнату проникал из сада аромат ночных цветов. Островки света разливались вокруг неярких ламп с темными абажурами, и картины слабо мерцали на стенах… Франко стоял у открытого окна, глядя на сад, залитый лунным светом. Конечно, он выглядел старше, но это был все тот же стройный, сильный, энергичный мужчина, каким она его помнила, как всегда, безупречно одетый. Его волосы теперь были совершенно седыми, хотя густые брови были по-прежнему темными, и глаза, когда он обернулся и взглянул на нее, смотрели все так же пронзительно, словно он мог заглянуть ей в душу.
Франко молча смотрел на нее; все это время, ожидая, он думал о ней – какая она теперь, как он снова увидит ее… и вот она здесь. В неярком мягком свете она опять была Поппи его снов; снова девушка – такая, какой всегда была в его мыслях, в абрикосовом шелковом платье, которое так шло к ее рыжим волосам и делало кожу мерцающей, как алебастр. Все тот же знакомый чуть вызывающий взгляд. Она слегка склонила голову набок, и ему так захотелось поцеловать ее…
– Ты такая красивая – как всегда, – сказал он вместо этого. – Время тебя не изменило.
– Это обман света, – отозвалась она, подходя к нему и протягивая руки. – Мне кажется, я прожила много жизней, и все они оставили следы на моем лице.
Теперь, когда она была совсем близко, он взял ее руки в свои и понял, что она права. Но даже если жизнь и была жестока к ней, она вознаградила ее тем, что Поппи была неподвластна времени; она стала даже еще красивее, чем когда была девушкой.
– Я никогда не думал, что могу быть так счастлив когда-либо, – сказал он просто.
– И я тоже.
Она подошла еще ближе, и он ощутил знакомый запах гардений, когда их губы встретились.
Поппи отвернулась, спрятав лицо у него на плече.
– Я пришла не для того, чтобы сказать тебе это, – прошептала она, – но теперь я совершенно уверена, что никогда по-настоящему не любила никого – только тебя, Франко. Это всегда был ты… только ты.
Он нежно гладил ее волосы.
– Слишком поздно для нас, – проговорил он тихо. – Было слишком поздно всегда. Это было невозможно с самого начала. Ничего не изменилось, Поппи. И никогда не изменится.
Она кивнула.
– Я знаю. Я просто рада быть здесь с тобой… хоть ненадолго.
Взяв ее за подбородок, он приподнял ее лицо к своему.
– Так давай радоваться этим украденным мгновеньям, – сказал он намеренно весело. – Давай пить шампанское, давай говорить, как мы говорили за обедом в Монтеспане. Расскажи мне о себе все.
Он подошел к серебряному ведерку, где охлаждалось вино, взял бутылку, вынул пробку и, смеясь, как мальчишка, разливал вино в бокалы и смотрел, как взлетали вверх пузырьки.
– Поппи, – закричал он. – Я всю жизнь думал, что я старичок; только ты заставляешь меня почувствовать себя молодым.
Она взяла из его рук бокал, смеясь беспрестанно, хотя еще не выпила ни глотка – ей было хорошо уже от того, что она была с ним.
– Это наш маленький праздник, – кричала она. – Праздник Воссоединения, Франко! Ты и я – мы снова вместе!
Они чокнулись, снова смеясь, когда золотистое вино выплеснулось из бокалов.
– Ты всегда была шампанским моей жизни, – говорил он ей. – Ты всегда искришься, ты полна света и жизни.
– Только не тогда, когда я несчастна, – вырвалось у нее отрывисто. – Как все время теперь.
Они грустно посмотрели друг на друга.
– Я хочу, чтобы это не было правдой, – сказал он тихо.
Она пожала плечами.
– Я пыталась убежать от этого. Четыре года я кружила по свету. Нет такого исторического места, до которого бы я ни добралась, и нет океана, который бы я ни переплыла. – С коротким горьким смешком она добавила – Но разве это может сравниться…
– Я слышал, ты закрыла Numéro Seize.
– Давным-давно. А недавно я продала его содержимое. Ты купил мой портрет. Вот так я узнала, что могу опять прийти к тебе. Я сказала – мне нужна твоя помощь, – сказала она просто.
