Почувствовав себя невольным свидетелем ее слабости, Трокмортон отвернулся и принялся смотреть в окно.
– Мне дорого каждое воспоминание о твоем отце, - сказала леди Филберта, - хотя среди этих воспоминаний есть и не слишком приятные. - Она загадочно улыбнулась и продолжила: - Полагаю, что неприятные воспоминания в памяти Селесты ты уже оставил. Пора подумать о других.
Он кивнул, тронутый непривычным эмоциональным всплеском матери, которую всегда считал холодной и замкнутой.
– Ты снова ожил, Гаррик. Ты страдаешь, ты любишь… Ты живешь! Не отпускай от себя эту девушку.
Любовь… любовь. Неужели она впрямь полагает, что он способен на такое чувство?
– Я тронут твоим вниманием, мама, но, право же, я не влюблен в Селесту Милфорд.
– Она уезжает в Париж, - сказала леди Филберта. Трокмортон невольно сжал кулаки. - Взяла билет и банковский чек, а мне оставила прощальную записку. С обещанием стать куртизанкой.
– Что?!
– А ты, оказывается, умеешь громко кричать, - заметила леди Филберта, потирая уши.
Трокмортоном вновь овладела слепая ярость. Он рванулся к двери, выходящей в сад. Он должен найти Селесту. Что она выдумала - стать куртизанкой! Она не может стать куртизанкой! Селеста слишком красива, слишком чиста и добра для этого… Хотя из нее и может получиться великолепная куртизанка. Но нет, он не позволит, не допустит…
Рассказ матери о его отце не шел у Трокмортона из головы. Но ведь он не собирался влюбляться в Селесту, он всего лишь хотел устранить ее, не дать помешать предстоящей помолвке Эллери. И как же она должна ненавидеть его самого, если стала бить стекла в его кабинете? Как должен быть ненавистен ей Трокмортон, если она предпочла сбежать от него в Париж, чтобы стать куртизанкой? И это после всего, что было между ними?
Трокмортон понимал, что как муж он плохо подходит Селесте. Ведь они такие разные. Селеста живая, веселая, общительная, а он?…
Но зато он может окружить ее истинной заботой, может дать ей все, что нужно для счастья. И Селеста могла бы быть счастлива, хотя на самом, деле Трокмортон мог бы дать ей гораздо больше. И Селеста непременно это поймет, ведь она такая умная, проницательная, она… его половина.
Стоя у окна, Трокмортон скомкал в кулаке занавеску, откинул ее и невидящим взглядом уставился на раскинувшийся перед ним сад.
«Эллери оказался прав, - подумал он. - Он оказался прав, черт бы его побрал! Всю эту неделю я ухаживал за Селестой, контролировал ее, приручал ее вовсе не для того, чтобы отвадить ее от Эллери. Я делал это для себя… по велению своего сердца».
И сразу все стало на место, обрело свой смысл; и их с Селестой словесные перепалки, и жаркие поцелуи, и все остальное.
Оказывается, то, что он принимал за игру, оказалось реальностью.
Иначе не было бы той безумной ночи и не было бы сейчас этой ужасной тоски и пустоты на сердце.
Он должен найти Селесту и убедить ее остаться, потому что… он в самом деле любит ее.
Он любит ее!
Трокмортон подобрался, как делал всегда, приняв важное решение, и двинулся к двери. Он должен найти Селесту, рассказать ей все как есть и…
На него едва не налетел Кинмен - с бледным, растерянным лицом, украшенным свежей царапиной.
– Сэр, Стэнхоуп скрылся!
– Потом, - недовольно отмахнулся Трокмортон.
– Сэр? - Кинмен сейчас должен был находиться в Лондоне, следуя по пятам за Стэнхоупом, чтобы выявить его связных, а затем передать всю шайку изменников в руки правосудия. То, что Кинмен вернулся в Блайд-холл, говорило о том, что операция провалилась. И, судя по всему, с треском.
– Как это случилось? - резко спросил Трокмортон.
– Стэнхоуп был в порту, собирался сесть на судно, идущее в Индию. Мы шли следом за ним. Направлялись к судну, чтобы взять Стэнхоупа прямо на трапе. Но ему навстречу шли другие люди, и мы спрятались, чтобы не вспугнуть их, а затем выследить. - Здесь Кинмен слабо улыбнулся. - А они напали на Стэнхоупа и принялись избивать его.
– Избивать?
– Если я все правильно понял, они били его за ложную информацию и требовали вернуть их деньги.
Трокмортон подошел вплотную к Кинмену и сказал, понизив голос:
– Как русские узнали о том, что информация была ложной?
– Не знаю, сэр, - покачал головой Кинмен.
– Его слуга?
– Вполне возможно, сэр, но его мы не видели. Сказать по правде, сэр, я с трудом могу припомнить, как он выглядит.
– Да, у него идеальная для шпиона внешность. Сольется с любой стеной, - сказал Трокмортон. - Что было дальше со Стэнхоупом?
– Мы решили, что еще немного, и они его убьют, а поскольку Стэнхоуп нам был нужен живым, пришлось ввязаться в драку.
Дальнейшее было понятно Трокмортону без всяких слов.
– А Стэнхоуп тем временем сбежал, - закончил он за Кинмена.
– Виноват, мистер Трокмортон. - Кинмен в самом деле выглядел виноватым - настолько, насколько позволяла ему солидная внешность. - Он исчез. Нам кажется, что он сумел пробраться на борт. Судно будет делать остановку в Кейптауне. Мы пошлем скоростной пакетбот и, надеюсь, сумеем с божьей помощью перехватить там Стэнхоупа.
Трокмортон не стал бранить Кинмена, тот и без этого понимал свою вину, однако заметил:
– Если Стэнхоуп снова сбежит, это будет уже настоящий провал.
– Не сбежит, сэр.
Трокмортон подумал о том, что в данный момент он, пожалуй, никак не может повлиять на ход событий, и решил все же отправиться на поиски Селесты. Ему не терпелось сказать ей о своей любви, и он был уверен в том, что его рассказ сделает Селесту счастливой. Неужели она и после этого отвергнет его? Нет, не может быть.
– У меня есть срочное дело, - сказал он Кинмену. - Отдайте сами все необходимые распоряжения. Держите меня в курсе всех событий.
Он повернулся и пошел, не дожидаясь ответа.
В саду, на ступенях террасы, Трокмортон увидел Милфорда, окруженного помощниками, которым он отдавал распоряжения. Когда Трокмортон приблизился, все головы как по команде повернулись к нему, и сразу же наступила тишина.
– Я ищу вашу дочь, Милфорд, - сказал Трокмортон, поднимаясь по ступеням.
– Она уехала в Париж, мистер Трокмортон, - после некоторой паузы ответил Милфорд.
***
Спустя пару дней Трокмортон входил в полутемный зал гостиницы «Олений рог». Заказывая для Селесты билеты, он, по счастью, предусмотрел все, вплоть до номера в гостинице. Такая юная и хорошенькая леди, как мисс Милфорд, не могла дожидаться отправки через Ла-Манш в какой-нибудь грязной портовой таверне, ей нужна была приличная тихая гостиница, в которую не заходят праздные гуляки.
Потолки здесь были низкими, дубовые панели на стенах потемнели от времени, а на самих стенах висели старинные ружья, охотничьи рога и чучела диких уток. Гостиница в самом деле оказалась чистой, тихой, с хорошо промытыми стеклами на окнах. Из кухни доносился приятный аромат жаркого.
