Больше не получалось нормально с ним разговаривать, и ему со мной тоже. Между нами снова воцарился хорошо знакомый мне холод.
— Элли, напомни, когда там вечер невольниц?
— Ну-у… вроде на следующей неделе?
Эшер нехорошо улыбнулся и обратился к Кайлу:
— Мне нужно, чтобы ты еще на неделю задержался в Калифорнии. — И повернулся к Элли. — А ты отправишься на эту вечеринку и скажешь Сабрине, что за ней должок.
— За ней должок? — заинтересовался Кайл.
— В прошлом году Сабрина украла у меня деньги. Я мог бы убить ее, но пощадил, так как решил, что она еще может пригодиться… И оказался прав.
Элли кивнула, и они с Кайлом направились к выходу.
— Встретимся в Лос-Анджелесе, — сказал им вслед Эшер. — Закройте за собой дверь. Не хочу, чтобы мне кто-то мешал…
Я сглотнула, перехватив его взгляд. Что он еще задумал?
Глава тридцать пятая Направляй меня
ЭШЕР
Несколько часов назад…
Она заснула, а я так и не сомкнул глаз. Даже когда я смотрел, как она спит, не мог успокоиться. Скорее наоборот.
События этой ночи раз за разом прокручивались в голове, причем с такой скоростью, словно я переживал их заново. С момента, когда я произнес эти слова, и до момента, когда она тоже их произнесла.
Образ Эллы в руках этого ублюдка неотступно преследовал меня, ее крики боли до сих пор звенели в ушах.
По жилам струился гнев. Я был зол на себя самого, и причин тому было до херища. И ругал я себя за все: за собственные слова, за боль, которую ей причинил, за неотвеченные звонки, за раны и за это свое молчание.
Я самый настоящий мудила.
Я знал, что глубоко задел ее: я кожей почувствовал, как задрожали ее губы.
И я себя ненавидел.
Я ненавидел свой страх, который мне мешал. Сильнее страха оказалась только ярость, вырвавшая из меня те слова, которые она мечтала услышать.
— Прости, — прошептал я, глядя, как она спит рядом.
Она со стоном повернулась на другой бок. Рана на руке мешала ей двигаться.
Я виноват. Все это из-за меня.
Она попала в беду из-за моих решений, она расплачивалась за последствия моего выбора. Я всегда был и остаюсь причиной ее бед, и мысль об этом окончательно выбесила меня.
Я аккуратно обхватил ее руками. Прижал ее хрупкое тело к своему и, закрыв глаза, вдохнул ее запах.
— Прости, — повторил я, уткнувшись в ее волосы.
Она застонала, я снова попросил прощения и отстранился. Уставившись в стену, я медленно гладил ее волосы. Безумно хотелось лежать вот так целую вечность. Ее близость успокаивала меня, даже когда это не удавалось сигарете.
Черт побери, я ее недостоин.
Я невольно задавался вопросами. Любит ли она меня по-настоящему? Или просто влюблена? Любила ли она меня, даже когда я вел себя как гопник? Будет ли она любить меня через несколько лет?
Я ненавидел Изобел за то, что она оставила в моей душе такие червоточины. Если бы я не встретил эту стерву, то никогда не усомнился бы в чувствах Эллы.
Никогда.
Люблю ли я моего ангела? Люблю ли по-настоящему?
Я покорен ею, очарован ее глазами. Весь без остатка я лежал у ее ног, и это меня ужасало.
— Пожалуйста… дай мне время…
14:00. Штаб-квартира на Манхэттене
— Встретимся в Лос-Анджелесе. Закройте за собой дверь. Не хочу, чтобы мне кто-то мешал…
Она нахмурилась. С самого утра она со мной почти не разговаривала, и я тоже не осмеливался заговорить. Она заметила, что я ее избегаю. Может, она сердится на меня?
На самом деле мне не очень хотелось возвращаться к той теме. Я предпочел делать вид, что ничего не происходит.
— У тебя все еще болит?
Она слабо покачала головой и перевела взгляд на свои раны.
— Хочешь, я вызову врача, чтобы он тебя осмотрел?
— Нет, Эшер, — устало выдохнула она. — Я хочу домой.
Я склонил голову к плечу. Она выглядела измученной, это отражалось на ее лице, и все равно она казалась мне невыразимо прекрасной.
Я обогнул стол и подошел к ней. Она не скрывала ни раздражения, ни плохого настроения, что вызвало у меня улыбку, которую я постарался спрятать, поймав ее убийственный взгляд.
— Мы вернемся в Калифорнию завтра вечером, — сообщил я, кладя руки ей на плечи. — Как ты себя чувствуешь?
Она рассмеялась, отстраняясь от меня. Я знал этот смех.
— Эшер, а как ты хочешь, чтобы я себя чувствовала? Человек, который преследует меня уже несколько недель, воткнул в меня нож, потому что ты не хотел опустить ствол, — язвительно ответила она. — Из-за ран я ужасно спала, и сейчас единственное, о чем я мечтаю, — это вырубиться на несколько часов.
Ее обвинения разозлили меня, кровь вскипела.
— Я не опустил ствол, Элла, потому что хотел его переиграть, — тем же тоном возразил я. — Нужно было выбить его из колеи, и я это сделал. Если бы я опустил пистолет, он бы тебя убил. Не думай, что я не хотел. Я не мог.
Она глубоко вздохнула и сурово посмотрела на меня.
— Не спрашивай, как я себя чувствую, потому что ты сам причина моих ран.
Ее слова ударили меня, словно острый нож. Но я сообразил, что она говорит не о физических ранах.
— Я не хотел тебя ранить, — процедил я.
— Но тебе это отлично удается, а еще лучше у тебя получается смываться, — не отступала она, сжимая кулаки. — Что-что, а делать ноги ты умеешь. Поэтому повторяю вопрос: Эшер, как я должна себя ощущать, если придурок, в которого я влюбилась, отказывается признаться в чувствах, которые он ко мне испытывает?
Сердце бешено забилось. Руки задрожали, а ее слова эхом отдавались в ушах. «Которые он ко мне испытывает».
Кулаки непроизвольно сжались. Слышать, как она бьет по больному, было невыносимо.
— Элла, я не хочу об этом говорить, — прорычал я, чувствуя, как внутри нарастает гнев.
С ее губ сорвался смешок, и она с горечью отрубила:
— Конечно, ты только это постоянно и твердишь.
И тут в дверь постучали.
Я возрадовался, что нас прервали, иначе ссора грозила перерасти в нечто очень… очень серьезное.
— Войдите! — бросил я, не отрывая глаз от Эллы.
В тот момент я был почти уверен, что она желает мне смерти.
Зашел один из моих людей, но я по-прежнему смотрел только на нее.
— Босс, мы только что получили результаты: палец принадлежит сыну.
По спине пробежала дрожь, и я усмехнулся. Этого подтверждения я и ждал. Эти козлы решили повесить на меня убийство. Но они недооценили точности моих расчетов.
— Навестите сенатора и скажите, что я знаю, где его сын… Но уточните, что я ничего не отдаю даром.
Вот уж нет… У всего есть своя цена.
И я дорого беру.
— Добавьте, что завтра утром я возвращаюсь в Лос-Анджелес. Если он захочет меня увидеть, пусть подъезжает.
— Хорошо, босс.
Час мести пробил… и я дрожу от нетерпения.
Элла
Два часа спустя…
— Жду тебя на улице, — сообщил Эшер.
Я со вздохом дала отбой. От размышлений меня отвлек смех.
— Что? — спросила я, поднимая голову к Полу, своему терапевту.
— Несколько секунд назад ты сказала, что все возьмешь на себя… — усмехнулся он.
Я тоже засмеялась, убирая телефон в сумочку. Сеанс как раз заканчивался, и это был самый умиротворяющий час за неделю. Мне нужно было выговориться, и Пол меня выслушал.
Мы обсудили и нападение, и Эшера. Я пообещала набраться терпения, потому что, по словам терапевта, Эшеру трудно выражать чувства. Его мучает страх, что я поступлю, как Изобел, когда он откроется мне.
Утром мы поссорились из-за моей вчерашней злости и усталости. Я знала, что Эшер не хотел сознательно причинить мне боль, но ничего не могла с собой поделать. То, что он до сих пор не открылся, начинало давить на меня.
