Она отвернулась, чтобы повести гостей за собой. Аркадия воспользовалась этим, чтобы послать Зое вопросительный взгляд. Та мрачно покачала головой.
Впрочем, спешить не стоило. В таком большом доме могли найтись самые разные уголки. Не исключено, что в одной из задних комнат, куда не всякому открыт доступ, таится средоточие темной паутины… ну, разумеется, если она вообще присутствует.
Резиденция Линдси Войл живо напомнила Зое спальню в «Мечте дизайнера». Все вокруг было в бледных, пастельных тонах: предметы меблировки, дерево стен и плитка пола. Единственным ярким пятном в гостиной была зелень гольфового поля за окном, в обрамлении все такой же блеклой рамы.
Усадив гостей, Линдси подала на белом подносе три бокала жидкого охлажденного чая. Когда они были пригублены, Аркадия сказала:
– Позвольте мне, – и театральным жестом открыла футляр.
В нем, в причудливой оправе из серебра, чуть поблескивали янтарь и бирюза.
– Сказочно! Просто сказочно! – С минуту Линдси смотрела на браслет в счастливом трансе, потом достала и принялась вертеть перед глазами, наслаждаясь прихотливой игрой оттенков в искусно сгруппированных кусочках камня. – Изумительная работа!
– Рада, что вам нравится.
Линдси задала какой-то вопрос, Аркадия пустилась в исчерпывающие объяснения, и Зоя решила, что более подходящая минута улизнуть ей вряд ли представится.
– Извините, можно воспользоваться вашим… вашей дамской комнатой? – осведомилась она по всем правилам деликатности.
– Да, да, это в дальнем углу холла… – рассеянно ответила Линдси, не поднимая глаз от браслета.
Обменявшись с Аркадией выразительным взглядом, Зоя вышла.
Холл был довольно протяженным, и в конце его начиналось другое крыло, как предположила Зоя, спальное. Судя по стратегически выгодному расположению, туалет был, так сказать, общего пользования. Зоя вошла только для того, чтобы включить вентилятор, на случай, если Линдси сочтет ее отсутствие слишком долгим и явится проверить, все ли в порядке. Ни минуты не сомневаясь, что воспитание не позволит хозяйке дома ломиться внутрь, Зоя проскользнула дальше по коридору.
Когда приходится бесшумно красться, босые ноги только кстати. Заглядывая в каждую дверь, Зоя обошла спальное крыло, вплоть до хозяйской спальни, и, не обнаружив ничего хоть сколько-нибудь занимательного, остановилась в нерешительности.
Надежды рушились, уже в который раз.
Вторично, из чистого отчаяния, сунув нос в спальню, она увидела ранее не замеченную дверь, поспешила ее открыть и оказалась на пороге комнаты, задуманной как будуар, но превращенной в кабинет. Эта не несла на себе никакого сходства с остальными помещениями дома. Стены здесь были увешаны красиво обрамленными фотографиями Линдси, всегда с одним и тем же мужчиной – видимо, бывшим мужем. Тот самый большой человек, что погнался за молодостью.
Сколько их было, фотографий! И на каждой разодетая улыбающаяся Линдси красовалась рука об руку с мужем в окружении звезд и знаменитостей, а порой и кое-кого из высших политических сфер.
Помимо прочего, все это говорило о том, как сильно поблекла жизнь Линдси после развода. Уисперинг-Спрингз не мог похвастаться подобным блеском, это поистине была тихая заводь. Здесь не проходило ни кинофестивалей, ни больших шоу, рестораны были сравнительно скромными, а большинство политиков, конечно, даже не слышали о местных курортах, которые горожанам казались просто роскошными.
Стоя на пороге, Зоя ощущала пресловутые потоки энергии, и они не были ни негативными, ни позитивными, а просто потоками давней печали, не до конца перегоревшего гнева и боли, которая не желает уходить.
В том, что происходит с Линдси Войл, не могло быть сомнений. Она все еще любила человека с фотографий.
Зоя тихонько вернулась в холл, отворила дверь кабинки туалета и выключила вентилятор. Справившись с собой, вернулась в гостиную.
Линдси ничего не заметила, но чуткой Аркадии было довольно одного взгляда на лицо Зои, чтобы поставить точку на беседе. Она выразительным жестом поправила на плече ремень сумочки.
– Нам пора, – сказала, поднимаясь. – Я ожидаю скорого пополнения коллекции работ миссис Меррик, и как только драгоценности прибудут, дам вам знать.
– Весьма благодарна.
Настроение Линдси заметно поднялось – провожая гостей, она выглядела много более радушной, чем когда приглашала в дом. Что ж, подумала Зоя, когда нет других радостей…
Она уселась за руль, подождала, когда подруга устроится на своем месте и закроет дверь, и сунула ключ в зажигание.
– Ну и каков результат обыска? – полюбопытствовала Аркадия. – Мне показалось, что нулевой.
– Вот именно, – с досадой кивнула Зоя. – А я была почти на сто процентов уверена, что именно Линдси…
Она придержала язык, не желая обнаруживать степень своих опасений даже перед близкой подругой. Паниковать было не в характере Аркадии, и она не одобряла паники у других.
Однако между друзьями не всегда и не все нуждается в словах.
– Ты вовсе не помешалась, не дури, – спокойно заметила Аркадия.
– Тогда помешался кто-то другой, – угрюмо буркнула Зоя. – Остается выяснить, кто.
Ночью Зоя оказалась в Занаду…
Она снова шла по бесконечному коридору, только на сей раз, это был коридор отделения Н. Двери, что сменяли одна другую, были все на одно лицо, и ей предстояло разыскать ту, из-за которой тянулись нити темной паутины.
Внезапно она сразу ощутила их, эти клейкие нити, и, преодолев естественное отвращение, оттеснив страх, последовала за ними, как за путеводной нитью.
Густота их быстро росла по мере приближения к источнику.
«Стой! Не ходи дальше! Ты не выдержишь!»
Но выбора не было, и Зоя это знала. Потому что страх виной всему. Страх не позволяет увидеть иные горизонты.
Наконец она у двери, за которой ощущается биение черного сердца. Дрожащая рука тянется отворить ее.
И тут в глаза Зое бросился номер на двери…
Она проснулась с криком, одновременно оглушительным и безмолвным, вся в поту, неудержимо дрожа.
Потому что палата номер 232 была ее палатой.
Итан спал – и, слава Богу. Она ухитрилась не разбудить его.
Отбросив одеяло со своей стороны, Зоя свесила ноги с кровати и попробовала встать, но новая волна дрожи была такой сильной, что почти сбила ее с ног. Обхватив себя руками изо всех сил, она сделала шаг. И еще. И еще.
Подняв со спинки стула халат, набросила и принялась красться прочь из спальни. В гостиной остановилась у окна и невидящим взглядом уставилась на предрассветное небо.
Что же, и дальше притворяться, что все в порядке? Хватит и того, что она сумела дурачить себя эти несколько прошедших недель. На ней лежит вина, тяжкая вина, как на любом, кто таит от любимого истину из страха, что это поставит точку на любви.
