Кэм достал какой-то сверток и аккуратно развернул салфетку.
– Печенье для тебя. Печенье для меня.
Вынув ручку изо рта, я покачала головой.
– Не стоило беспокоиться.
– Это всего лишь печенье, дорогая.
Я снова помотала головой, потому что просто не могла этого понять. Не могла понять Кэма. Черт возьми, да я вообще разучилась понимать людей.
Он посмотрел на меня сквозь невероятно длинные ресницы и вздохнул. Разорвав салфетку пополам, он завернул в нее одно печенье и положил его мне на колени.
– Я знаю, говорят, что нельзя брать конфеты у незнакомых людей, но это печенье. Да и с формальной точки зрения я – не посторонний.
Я сглотнула.
Кэм откусил свое печенье, закрыл глаза и томно застонал низким голосом. Сердце мое подпрыгнуло, а щеки обдало жаром. Он снова издал этот звук, и я невольно открыла рот. Сидевшая впереди девушка повернулась и недовольно посмотрела на нас.
– Что, неужели так вкусно? – спросила я, взглянув на свое печенье, что лежало у меня на коленях.
– О, да, это просто чума. Я же говорил тебе вчера ночью. Конечно, лучше было бы с молоком. – Он откусил еще кусочек. – М-м, молоко.
Я осмелилась вновь взглянуть на него. У парня был такой вид, будто у него вот-вот наступит оргазм.
Приоткрылся один глаз.
– Это сочетание грецкого ореха и шоколада. Во рту – как взрыв секса, только не столь сумбурно. Лучше только маленькие кексы. Когда тесто теплое, ты впиваешься в него зубами… В любом случае тебе просто нужно попробовать. Откуси.
Действительно, зачем я все усложняю? Это же просто печенье, а не трубка с крэком. Я, наверное, пыталась перемудрить саму себя. Развернув салфетку, я откусила печенье. Оно буквально таяло во рту.
– Вкусно? – спросил Кэм. – Правда?
Я откусила еще и кивнула.
– У меня дома целая тонна. – Он потянулся, убирая салфетку. – Это я так, к слову.
Дожевывая печенье, я была вынуждена признать, что угощенье оказалось чертовски вкусным. Вытирая пальцы, я скомкала салфетку, и Кэм, протянув руку, забрал ее у меня. Он слегка подвинулся, так что его колено потерлось о мою ногу.
– Крошка, – сказал он.
– Что?
Легкая ухмылка появилась на его лице, а потом он наклонился ко мне и, прежде чем я успела опомниться, провел большим пальцем по моей нижней губе. От напряжения у меня болезненно свело мышцы и перехватило дыхание. Прикосновение было почти невесомым, но я почувствовала его каждой клеточкой своего тела.
– Все, поймал. – Он усмехнулся.
Губу еще покалывало. Больше я ни о чем не могла думать. Как не могла и пошевелиться, пока не открылась дверь аудитории, в которую вошел самый странный человек из всех, кого я когда-либо видела. Он был одет в оливково-зеленого цвета костюм – явно из синтетики, а его густые вьющиеся волосы, подернутые сединой, торчали во все стороны. На носу мужчины сидели огромные очки. Когда преподаватель подходил к кафедре, я обратила внимание, что на ногах у него клетчатые кеды «Ванс»… в тон галстуку-бабочке.
Кэм тихо рассмеялся.
– Профессор Драге… уникальный человек.
– Вижу, – пробормотала я.
Профессор Драге говорил с акцентом, который я никак не могла определить, но оливковый оттенок его кожи подсказывал мне, что он родом из Средиземноморья или с Ближнего Востока. Профессор сразу перешел к делу – никаких тебе перекличек или наставлений. Я торопилась записывать за ним, в то время как Кэм сполз еще ниже на своем сиденье и открыл тетрадь. Его ручка порхала по бумаге, но он не конспектировал.
Он рисовал.
Склонив голову набок, я попыталась сосредоточиться на том, что же, черт возьми, такое «астрономическая единица», но цифра прозвучала какая-то сумасшедшая, и я даже не смогла ее запомнить. Как оказалось, это среднее расстояние от Земли до Солнца. Информация была важной, поскольку в астрономических единицах измерялось большинство расстояний в Солнечной системе, но я была слишком увлечена подглядыванием за Кэмом.
Что он там рисует?
– Большинство из вас, дети мои, астрономические единицы не волнуют, или вы попросту никогда не слышали о них, – продолжал профессор Драге, вышагивая по сцене. – Но наверняка вам известно такое понятие, как «световой год». Хотя сомневаюсь, что кто-либо из вас толком разбирается в этом.
Я была уверена, что Кэм рисует снежного человека.
Лекция продолжалась, пока профессор Драге не сменил тему, застав врасплох меня и всех остальных, только не Кэма, и начал раздавать звездные карты.
– Я понимаю, сегодня только среда, но вот ваше первое задание на выходные. В субботу небо должно быть чистым, как попка младенца.
– Чистым, как попка младенца? – пробормотала я.
Кэм усмехнулся.
– Я хочу, чтобы вы отыскали в ночном небе созвездие Северной Короны, – пояснил профессор Драге, улыбаясь, как будто сказал что-то смешное, но мы все молчали. – Вам не понадобится телескоп. Пользуйтесь своими глазами, очками, контактными линзами и чем угодно. Вы сможете увидеть его в ночь на пятницу или на субботу, но в пятницу обещают переменчивую погоду, так что выбирайте с умом.
– Постойте, – раздался чей-то голос из первых рядов. – А как пользоваться этой картой?
Кэм передал мне одну из карт, которые пустили по рядам вместе с листками миллиметровки.
Профессор Драге встал перед аудиторией.
– Просто смотреть на нее.
Я подавила смешок.
Студент вздохнул.
– Я понимаю, но ее что, поднимать к небу или как?
– Конечно. Можно и так. Или смотрите на созвездия, запоминайте, как они выглядят, а потом с помощью глаз и мозгов ищите их на небе. – Профессор сделал паузу. – А можете обратиться к Гуглу. Я хочу, чтобы вы все для начала научились смотреть на звезды. Вам предстоит заниматься этим весь семестр, поэтому пользуйтесь возможностью, пока тепло. Договаривайтесь с напарником и выбирайте время. Миллиметровки сдать мне в понедельник. На сегодня все. Удачи, и пусть сила Вселенной не оставит вас.
Некоторые засмеялись, но лично мне было не до смеха.
– С напарником? – тихо произнесла я, судорожно оглядываясь. Почти все сидели парами и уже договаривались друг с другом. – А когда успели выбрать напарников?
– В понедельник, – ответил Кэм, закрывая свою тетрадь и запихивая ее в рюкзак. – Тебя не было.
Мое сердце заколотилось, и я едва не свалилась со скамейки. Проклятье. Профессор Драге уже выскочил из аудитории. За ним потянулись и студенты.
– Эвери?
И где теперь я должна была искать себе напарника? Какого черта я сбежала в понедельник? Вина была моя, целиком и полностью.
– Эвери.
Интересно, где кабинет профессора? Я должна найти этого чудика и объяснить, что у меня нет напарника. Готова спорить, что в его кабинете пахнет плесенью.
