– Я вас побеспокоил, когда курил? – с тревогой спросил Шеп Стоун. – Если да, прошу прощения. Мне обычно такая штука не требуется, но летать боюсь, будь оно неладно. Разве не глупо?
Клео терпеливо вздохнула. Ей было крайне тяжело грубить людям. В публикациях это было просто, но в жизни она шла на попятный.
– Не побеспокоили. Видимо, я просто устала.
– Хотите что-нибудь выпить? Поможет восстановить силы.
Клео кивнула. Соглашайся – не соглашайся, а раз самолет в воздухе, он был настроен поговорить.
Вот он и говорил. Всю дорогу, пока летели над Атлантическим океаном. Она слушала про его работу, про трех его жен, про двух детей, про его материальное положение, политические убеждения и в конце концов, разумеется, про его половую жизнь.
– Женщин я люблю, – втолковывал он, – может быть, слишком люблю. Заниматься этим я начал, когда мне было восемнадцать. Поздно, не так ли? Ну, во всяком случае…
Вдруг самолет попал в грозу, и Шеп вдруг впал в молчание.
– Летать ненавижу, – сказал он, доставая фляжку в футляре из радужного стекла Тиффани, и жадно большими глотками стал хлебать. В то же время копался в кармане в поисках еще одной сигареты с марихуаной.
Самолет прыгал как мячик в пинг-понге. Шеп закурил и пару раз глубоко затянулся.
– Никакой разницы, – мрачно пожаловался он, – спиртное, наркотики. Я по-прежнему трезв как пилот.
Он предложил сигаретку Клео, и она взяла. Глубоко затянулась. Марихуана на нее действовала, опьяняла куда больше чем выпивка. Изредка они с Майком были не прочь вместе раскурить сигаретку.
Вдруг из репродуктора с треском раздался голос пилота.
– О господи! – задохнулся Шеп, крепко вцепившись в подлокотники, – мы разобьемся!
Пилот извинился за плохую погоду, пояснил, что над Лондоном погода такая же плохая, всем велел застегнуть привязные ремни и объяснил, что вскоре они совершат посадку во Франкфурте.
– Сукин сын! – буркнул Шеп и, пока они не приземлились, сидел нервно сжавшись.
Клео вызвала бортпроводницу и узнала, что во Франкфурте будет транзитная остановка на ночь. Она не против. Знала, что Майк станет ей названивать, как только она прибудет в «Коннот». Это прибавит ему еще одну мучительную ночь.
Пусть помучается.
Маффин и девушка-японка стоят бок о бок. Они одного роста, но во всем остальном совершенно разные.
Обе – голые, и обе держат в руке по бокалу шампанского.
– Классно, девочки, – сказал Джон, наводя свой «Никон». – Эй, Анни, – крикнул он помощнице, – еще раз натри им льдышками соски, они малость опали.
Анни выбежала с ведерком для льда и льдышкой натерла соски японке. Они тут же набухли. Маффин выпятила грудь.
– Мне теперь, пожалуйста, на лучший снимок дня. Джон сказал:
– Зад чуть втяни, Мафф, правую ногу согнуть побольше, навожу со вспышкой. Чудно, лапочки. Чудно!
Работал он быстро, из стереосистемы гремело звуковое сопровождение Бобби Уомака. Отсняв шесть кассет, Джон остался доволен.
– Готово, девочки. Маффин зевнула и потянулась.
– С ног валюсь! – Они с девушкой-японкой пошли в раздевалку.
– Чарли и я, мы разводимся, – сказала Камика, проворно натягивая рубашку и брюки.
– Жаль! – сказала Маффин. – И женаты всего… сколько? Год?
– Год и семь дней, – уточнила Камика. – Он пердеть целый день, пердеть целую ночь, не могу больше терпеть.
– Да, так ведь все мужики пердят, – философски изрекла Маффин.
– Но не в такт музыке! Маффин хихикнула.
– Прости, Кам, но ты такая смешная! – Корчась, она влезла в обтягивающие джинсы и свитер и воткнула в волосы новые очки от солнца.
– Очень красивые очки, – заметила Камика.
– Нравятся – дарю. – Маффин протянула очки. Пег. Я не могу. Пожалуйста…
Маффин настаивала. – Подарок от «Харродса», – сказала она и озорно рассмеялась.
Джон все еще работал, снимал высокую блондинку, которая молча позировала в длинной облегающей ночной рубашке. Маффин поцеловала его в щеку.
– Пока, милый. – Она махнула высокой блондинке. – Руки прочь от него, Эрика, занят.
Впереди у нее полдня до вечера. Редкое удовольствие, чаще всего пообедать времени нет.
Выбор богатый. Можно пойти домой и надолго вывести собаку в парк. Или пойти по магазинам. Или пойти в кино.
А еще можно идти себе и завернуть на обед в «Карус-сель», там как пить дать навалом ее подружек. Можно посплетничать, потрепаться и узнать, кто с кем и что.
Эрика сказала:
– Как видно, ты и Маффин все еще держитесь.
– Ноги чуть сдвинь, хватит, порядок, отлично. – Джон щелкнул. – Да, мы все еще вместе.
– Удивительно. Джон проворчал:
– Правую ногу чуть вперед, не так сильно. Отлично! Что тут удивительного?
Эрика пожала плечами.
– Вот уж никогда не думала, что девица вроде этой надолго потянет.
– Голову назад и не стервозничай. Эрика откинула голову. – А вот и буду.
– Да. Ты стерва от природы.
– Когда мы были вместе, ты так не думал.
– Четыре раза с тобой переспал пару лет тому назад, так что не тебе судить, с какой девушкой я хочу проводить время.
– Врун ты, Джон Клэптон. По крайней мере шесть раз. – Она приняла соблазнительную позу. Хочешь, чтобы было семь?
– Ты замужняя дама, Эрика.
– В последний раз ты был женатым мужчиной. Будем квиты. Все равно я подаю на развод.
– Спасибо за предложение, но не надо, спасибо. Будь лапочкой, влезь-ка быстренько в этот черный атлас, а я пока камеру перезаряжу.
– Подлец! – буркнула Эрика. – Просто хлеб с маслом терять не хочешь. Что ты вообразил: кто вы вдвоем? Джа-стин и Твигги?
– Заткнись и переодевайся.
Джон закурил. Джастин и Твигги, смех да и только! Они с Маффин взлетят куда выше.
В «Карусели» было не протолкнуться. Маффин села, потеснив Джен и Бренду.
– Где, девочка, ходишь? – осведомилась Бренда. – Новую мою песенку хочешь послушать?
– Как поживает молодой человек? – спросила Джен. – С Африки его не видела.
– Хорошо, – ответила Маффин, кусая палочку сельдерея. – Ого, кто это? – Она показала на худого блондина, плотно упакованного в замшу.
– И говорить не стоит, – заметила Бренда. – Трахалась я с ним, девочка… раз-два и готово и малюсенький!
Все засмеялись. Маффин сказала:
– Сегодня утром я работала с Камикой, она разводится.
– Чего это вдруг? Старик ее от японских харчей тягу дал? – засмеялась Бренда. – Кстати, не пришло ли времечко всем нам плясать на твоей свадьбе?
Маффин улыбнулась.
– Скоро придет, – пообещала она.
Хватит Джону разводить канитель. Сколько уже обещает развестись с женой. Если дело опять затянется, она будет выглядеть дурой. А она все равно хочет быть миссис Клэптон. Миссис Джон Клэптон.
