Ознакомительная версия.
– Ты можешь спрашивать меня и моих сотрудников, о чем тебе вздумается, Шелби. Но я хочу знать, не собираешься ли ты установить тут какие-либо устройства слежения. Ясное дело, ты вправе честно не отвечать, прикрывшись служебным предписанием, но, стоит тебе солгать, доверию между нами придет конец.
– Я здесь пока только ради расследования. Такой ответ сойдет?
Мюриел продолжала рассеянно водить носком ботинка.
– Кто сидел здесь, когда началась вся эта адская свистопляска? – вдруг спросила Шелби.
Мюриел взглянула на нее:
– А с чего ты взяла, что тут кто-то сидел?
На краю стола, словно Меррик его только что принесла, стоял стакан молока. Все остальное в комнате было разнесено в дребезги, один лишь стакан остался нетронутым. И Мюриел вдруг рассмеялась – удивительно искренним и заразительным смехом. И Шелби внезапно тоже засмеялась, сама не зная, почему.
– Что смешного? – спросила она, зачарованно наблюдая, как Мюриел провела тонкими пальцами по щекам, вытирая слезы.
– Скажи, этот стакан не напоминает тебе Кейн? Кабинет полностью разгромлен, а вот он стоит, как ни в чем не бывало. Я всю жизнь завидовала ее способности пройти сквозь самый настоящий апокалипсис и остаться целой. Мать Кейн, моя тетя Тереза, всегда говорила, что ее благословил ангел.
– Один человек сказал мне как-то, что это из-за Кейн агент Барни Кайл поседел в одночасье. Клянусь, помимо ирландского везения тот ангел одарил ее чем-то еще. Но твое сравнение было бы более точным, если бы ты сказала, что она похожа на бокал пива.
– В этом ты ошибаешься, она предпочитает хороший ирландский виски. Впрочем, я не видела и чтобы она отказывалась от настоящего портера. Но, как бы мне ни было хорошо в твоей компании, агент Дэниелс, пора возвращаться к своим неотложным делам. Удачного дня, – Мюриел коснулась плеча Шелби и провела кончиками пальцев по ее локтю.
– Могу я пригласить тебя что-нибудь выпить? – нежно проворковала Шелби.
– Я твой утешительный приз, да? – саркастически поинтересовалась Мюриел.
– Ну что ты, твоя кузина была лишь мимолетным увлечением.
– Запретный плод сладок, не так ли? – хмыкнула Мюриел.
– Кейн – это, скорее, целое дерево. Но ведь ты совсем другой фрукт, верно? Я просто подумала, что, сегодня был сложный день, ты должна хоть немного расслабиться в дружеской компании. Конечно, только когда закончишь все дела. Я не стану скрывать, Мюриел, что ты мне нравишься, – Шелби смотрела, как Мюриел облокотилась на рабочий стол Кейн, сложив на груди руки.
– Куда бы ты хотела пойти?
– Как насчет какого-нибудь нейтрального места? Быть может, бар в «Пиканте»?
Мюриел открыла дверь и жестом пригласила Шелби выйти первой:
– Я закончу часам к восьми. Если хочешь, прямо там тебя и встречу. Мы ведь не хотим, чтобы твои боссы что-то не то подумали, увидев, как я выхожу из твоей машины.
– Но это ведь свидание, мисс адвокат, – Шелби так многозначительно посмотрела на Мюриел, что та почувствовала: это было началом новой увлекательной главы ее жизни.
Кейн, не отрываясь, смотрела в окно, пока Меррик рассказывала подробности произошедшего. Эмма знала, что дело было вовсе не в рассеянности. Прежде, чем решить, каким будет ее следующий ход, Кейн, непревзойденный тактик, продумывала все возможные варианты.
– Милая, ты пока не можешь покинуть больницу. В тебя стреляли всего две недели назад! Я знаю, что на тебе все очень быстро заживает, но ведь пуля прошла через легкое, и ты его едва не потеряла. Это слишком серьезное ранение, – проговорила Эмма, когда Кейн попросила Меррик привести в палату доктора.
Телохранительница встала и вышла из палаты.
– Эмма, послушай меня, хорошо?
– Нет уж, забудь об этом. Своим обаянием тебе не добиться того, чтобы тебя выпустили раньше времени. Любимая, я едва обрела тебя вновь, и не собираюсь рисковать. Поэтому ты выйдешь из больницы только тогда, когда разрешит врач.
– Договорились.
Эмма прищурилась. Казалось подозрительным то, что Кейн Кэйси так легко уступила.
– Что ты задумала?
– Ничего. Я просто хочу поговорить с доктором. Детка, мне нужно делать все возможное, чтобы защитить мою семью. Но я не стану тебе врать. Ты ведь помнишь, что я дала слово?
– Ничего хорошего не будет, если ты начнешь выжимать из себя все соки, и с тобой что-нибудь случится. Как нам жить, если ты будешь не в состоянии нас защитить?
Кейн привлекла Эмму к себе, та легла возле нее на кровать, положив голову на плечо любимой.
– Ты знаешь историю, которую мой отец Далтон рассказывал о семье Кэйси?
– Я слышала только отрывки, но подозреваю, что ты имеешь в виду какую-то неизвестную мне главу.
– Неужели я становлюсь предсказуемой? Какой кошмар! Но таки да, есть еще неизвестные тебе истории из этой серии. Мы с отцом сидели перед гробом дедушки. Его люди были на кухне, там они пили и травили байки. С ирландскими похоронными посиделками ничто не сравнится.
Эмма слушала и машинально водила кончиками пальцев по животу Кейн, описывая круги. В таком положении они провели ни одну ночь, после занятий любовью, или просто засыпая вместе. Кейн тоже, сама того не замечая, по старой привычке положила руку на бедро Эммы, и, прерывая то и дело свой рассказ, нежно целовала любимую в лоб.
– Сколько тебе было лет?
– Тринадцать. Господи, какой я была язвой. Сейчас понимаю, что лучше бы маминому предсказанию не сбываться: она и мне пожелала таких детей. А ведь наш сын всего через год будет в этом возрасте.
Эмма рассмеялась. Они лежали так близко, что ее теплое дыхание ласкало щеку Кейн.
– Так вот, отец, не отрываясь, смотрел на гроб. Но, когда я положила свою руку ему на коленку, он словно вышел из транса. Улыбнулся, накрыл мою маленькую ручку своей большой и сказал: «Знаешь, Дерби, ты совсем, как мой отец. Не внешне, конечно: он ведь был блондином, да еще и весь в веснушках. Но во всем остальном – ты просто его копия: до мозга костей Кэйси». Я тогда его спросила, почему он думает, что мы с дедушкой так похожи. И отец ответил, что я никогда не трушу и что мне всегда хватает ума сообразить, кто, в конце концов, победит. И знаешь, Эмма, что было самым удивительным в его словах? Он пожелал мне умереть так, как умер мой дедушка. Я была поражена: Кэйси никогда не говорят о смерти. Я тогда рассмеялась, наверное, от нервов и запротестовала: как ты понимаешь, умирать мне не хотелось. Но отец успокоил меня: «Он умер во сне, в своей постели, рядом с той женщиной, которую любил. Он прожил долгую и, я уверен, счастливую жизнь. Да, дорогая моя, этого я тебе и желаю». А еще Далтон мне постоянно говорил, что Кэйси – как сорняки. Нас можно выполоть в момент слабости, но, стоит только пустить корни, ничто не сможет нас извести.
Ознакомительная версия.
