Вот, в нее, в подушку… И повыть стоит, и посекретничать с ней.
Конечно, она не ответит, руки не пожмет, но и не напакостит, мужчину твоего не соблазнит…
Если бы я знала… раньше.
— Уборная вот здесь, — машет рукой мужчина. — Там еще не прибрано, потесниться придется.
— Мила, поговорим?
Муж настойчиво мчится за мной, едва не вломившись в самый последний момент в заставленную уборную.
— Ты… Так, хватит. Уйди, Миша! — тяну дверь на себя. — Дай мне умыться и привести себя в порядок. И просто оставь в покое, в конце концов. Я тебя услышала. И как решу, дам тебе знать! Ты не пропустишь!
Однако муж твердо намерен протиснуться и лишь окрик мужчины заставляет его отступить.
— Мужик, ты мне дверь сейчас вырвешь. Я ваши разборки семейные наблюдать не подписывался. Дверь отпусти! — просит он, опустив тяжелую ладонь на плечо мужа. — Может, скорую вызовешь пока?
— Не надо, спасибо. Я уже в порядке. Вот только… — ищу взглядом.
Миша отходит.
— Сумочка, — мужчина протягивает мне мою сумочку.
— Спасибо.
Закрываюсь в уборной, сев на унитаз.
Что творится… И эта тошнота… От жары? От нервов?
Дай бог, чтобы не кое-что другое…
Я неспешно привожу себя в порядок, застирываю платье, отжимая как можно сильнее. Лучше уж мокрое пятно, чем следы рвоты.
Мысли занимает открывшаяся правда: я прозрела, увидела мужа во всей красе, и не только.
Мое состояние оставляет желать лучшего. Как сильно меня тошнило…
Это меня тревожит.
Меня бросает в жар от мыслей, что так же сильно меня тошнило во время второй беременности, когда я с Настей ходила…
И будто в подтверждение, что не только я об этом подумала, Миша, не успокоившись, пишет мне сообщение:
«Милка, ты не беременна, случайно?»
Глава 10
Глава 10
Миша
— Мишаня, — жмется к плечу жарко Ира. — Ты поговорил с женой?
Между ее грудей скатываются капельки пота. В чем Ирке не откажешь, так это в усердии и готовности поднять настроение, когда оно ниже плинтуса.
В конце дня я по привычке сначала заглянул к Ире. Она мигом оценила, что я не в настроении и сделала все, чтобы это исправить. У нас был секс, который начался буквально с порога, а потом мы переместились в зал и продолжили…
Это не всегда было так.
Кстати, Милана сама виновата, что к своей подруге меня подтолкнула: как-то она просила забрать от Ирки заказ на бытовую химию, мол, ей курьер принес домой, а коробка тяжелая…
Я приехал за заказом, и на душе было паршиво, тоскливо от мысли, что приду домой, а там… уныние полное. Беспокойство жены, опять эти разговоры о болезнях и будущем, страхи ее постоянные, что будет, если ее не станет! Постоянно беседы, мысли о воспитании детей, она начала меня чаще просить позаниматься с ними, уделить им больше времени, и иногда в ее разговоре проскальзывало: на тот случай, если вдруг…
И слезы в дрожащем голосе…
Болеют все, и надо было бы как-то с этим бороться, тем более, лечение назначено было, чего сырость разводить постоянно?
Словом, настроения идти домой не было, и Ира будто это почувствовала, предложила перекусить, налила бокал вина, за которым мы просто поболтали, о пустяках, о разном… Но как же мне хорошо и тепло на душе стало, как груз свалился.
Потом оказалось, что Ира не весь товар отдала, снова я к ней заглянул, опять беседа, которую прекращать не хотелось.
Она — баба симпатичная, стройная. Нерожавшая, ее грудь под тонким халатом казалась очень упругой и именно такой она и оказалась, когда позднее подруга жены оказалась у меня на коленях и подскакивала, стонала, отдавалась мне как будто в последний раз…
Потом был откат, стыд, слезы…
Просьбы забыть и никогда… Никогда больше так не делать…
Хотя я сам не понял, с чего вдруг мы к сексу перешли, разговаривали, немного выпивали, ее халат немного двинулся в сторону. Я увидел ее грудь, в паху потяжелело, и все… в глазах темнота.
Наверное, я целую неделю раскаянием и угрызениями совести маялся после того, первого раза.
Старался с подругой жены не пересекаться, семью на выходные вывез отдохнуть, в надежде развеяться.
Но жене на отдыхе стало плохо, пришлось срочно вернуться. Ее положили в больницу, я с детьми остался один, кошмар, не знал, как буду справляться. Тогда я лишь до утра с ними остался, к обеду Милана вернулась, но казалось, я брошен всеми один с этими проблемами и не находил себе места.
Разумеется, подруга жены пришла меня поддержать, и когда детей с горем пополам уложили спать, все повторилось в нашей ванной комнате. Острее, лучше, дольше!
Словом, я на эти редкие, но жаркие случки подсел… И больше не видел жизни без этих встреч. Потом это начало случаться чаще и чаще. Мне не хотелось с ней расставаться, эта женщина давала мне сил жить и тянуть лямку тягостного быта…
Может быть, такова моя судьба — встретить счастье, будучи женатым…
Совестно ли мне? Разумеется. Но обманывать Милану я больше не могу, тем более ей легче стало.
Совесть больше не ест меня ночами, что я предаю тяжелобольную женщину!
Сегодня после разговора с женой, который так толком и не состоялся, мне пришлось уйти. Она со мной ехать ни в какую не хотела, упрямилась. А у меня на работе время горит, пришлось поехать, дела не могут ждать…
Как же мыслями меня загрузило, еще и Милана озадачила своей тошнотой. Лицо ее бледное перед глазами стоит, качается, как луна в полнолуние.
Глаза, большие и опустевшие, поднимают с души муть.
— Мишань, — мурлычет Ира, вышагивая пальчиками по моей груди. — Ты с Миланой поговорил или нет? В облаках что-то витаешь.
— Поговорил.
— И как? — голос Иры полон нетерпения. — Миш, сколько можно тянуть? Я уже…
Ира спешит.
Вот какого хрена она с откровениями влезла? Я планировал мягко, постепенно, подготовить и детей, и самому как-то подготовиться.
Это лишь в моих фантазиях оказалось легко и просто — рвать с той, которая была моей женой много лет. Но в реальности я несколько раз планировал начать этот сложный разговор, но всякий раз язык будто растекался киселем во рту, и я не мог вымолвить ни слова, откладывал…
Но Ире не терпелось, и вот результат…
Неожиданно я чувствую приступ раздражения, накатившего едкой желчью к самому горлу.
Поэтому резко встаю с дивана и подхожу к окну, чтобы покурить. У Иры в квартире и в форточку приоткрытую подымить можно. Она не ворчит в отличие от моей…
— Ир, просил же, подожди. Чего ты всполошилась? Портишь только все.
— Что значит, порчу? — взвилась она с дивана, подхватив свой халат из алого шелка, в котором меня встретила.
Ира встала и завязала его на тонкой талии, шелк красиво обтянул высокую грудь. Красивая баба, яркая… Смотреть на нее одно удовольствие, если честно, мозги отключаются от мыслей обо всем, что мы с ней вытворяли, и ее реакции еще такие острые и новые для меня…
Ира всегда печется о моем удовольствии, я с ней чувствую себя настолько обласканным вниманием, насколько это необходимо любому мужчине.
— То и значит, Ир. Портишь! Объясни, какого хрена ты к Милке полезла так рано? Я же обещал, сам поговорю, значит, поговорю! Без твоей помощи…
Она вздыхает и просит неожиданно:
— Покурить выйди на балкон.
Вот еще… Что за новости?
Неожиданно!
Однако Ира протягивает мне штаны и заявляет:
— Миш, ты обещал мне поговорить с женой, как только ей полегчает. Операция прошла успешно, уже и реабилитация пошла. Смерть теперь бедняжке не угрожает, а ты все рядом с ней трешься… Сколько можно ждать, правда? Я так не люблю обманывать… И чувствую себя ужасно от того, что ты возвращаешься к ней! Снова и снова… Переживаю!
Руки заламывает от нервов, сигаретная пачка так и осталась зажатой у меня в кулаке.
— Не так просто все это, Ир. У нас с Милой дети, если ты помнишь… Не мельтеши перед глазами Миланы! Своей нетерпеливостью ты только все осложнила! Подожди, дай решить по-человечески.
