полу
Мгновение, и вот тяжёлое тело оттащили в сторону, а подушку убрали в сторону и меня захлопали по щекам
— Лиля!!! Лиля!!!!
Воронов, в руке пистолет, сам весь избитый и в крови, кажется на нем живого места не было, до такой степени Макс его избил.
— Ты его…
— Да, застрелил
— А он. — голос дрожал и ломался…
— Не знаю, скорее всего мёртв. Скорую я уже вызвал…
Никита крепко обнял меня, придав к своей груди и я разрыдалась… истерически и взахлёб
— Все закончилось, Лиля. Все закончилось…
«Я видел пьяниц, с мудрыми глазами! И падших женщин… с ликом чистоты. Я знаю сильных, что взахлёб, — рыдали… И слабых, что несут кресты… Не осуждай за то, в чём не уверен! Не обещай, если решил солгать. Не проверяй, когда уже доверил! И не дари, планируя, отнять.»
Так писал в своё время Георгий Шелд. Я же полностью с ним согласна. Не осуждай, да, он прав. Я и не осуждаю ни-ко-го и ни-ког-да. И даже Макс со своими страшными убийствами, конечно, не достоин прощения и уж никак не достоин понимания, но. Я не знаю каким было его детство с такой-то матерью. Что вкладывала она ему в голову, чему учила — навсегда останется для меня загадкой. Я стояла возле зеркала, разглядывая свое в нем отражение. Сзади вместе с дочерью Германа Марусей стояла Ивон.
Удивительное дело, я и не знала, что у Германа есть дочь и уж тем более не могла представить себе как произойдёт их знакомство с Ивон. Что он ее привезет в свой дом и там между ними вспыхнут настоящие чувства и уж тем более никто не ожидал, что Ивон ответит на его чувства и что согласится выйти за него замуж и вместе они выиграют опеку над его дочерью. Так что теперь моя сумасбродная подруга — мама
Макс ведь и Грека оказывается убил. И Громова зарезать пытался, перед тем как ко мне пришёл. Но он ведь не зря женат на Виктории Паради. Её охрана у пера его спасти, да они, кстати, оба к нам сразу приехали, правда опоздали немного, но все равно ведь испугались и поехали…
Паради жук, пока залёг на дно, но Воронов уверен это не надолго. Я ещё раз посмотрела на себя в зеркало
Слегка накрасила губы. Ивон вместе с Германом улыбнулись мне
С цветами в холл отеля где мы праздновали нашу с Вороновым свадьбу завалил и Громов, следом за ним, Виктория.
Протянули мне огромный букет красных роз
— Лиля, я хотел бы попросить у тебя прощение… За всё, что я сделал, за всю боль что причинил тебе. Прости меня. Мы… у нас скоро будет ребёнок… хотим тебе предложить стать для него крестной мамой
— Лиля, мы не с того начали… в общем, мир?
Девушка протянула мне руку. Вначале я не хотела пожимать её, но потом… решила, что врагов у меня тьма тьмущая, а вот с друзьями напряжёнка. А поэтому… пожала ее руку в ответ и решила, что пора примиряться со всеми своими врагами. Почти со всеми
— Как там этот псих, Максимилиан?
Вставил Герман, я замотала головой
— Шикарно!
На душе стало противно и гадко. Марьяна бегает по адвокатам и пытается выставить Макса сумасшедшим. Ах да, самое главное он не погиб. Макс остался живым, поэтому сейчас пока его судят, он проводит время в психиатрической больнице. Надеюсь у Марьяны ничего не выйдет и он останется там навсегда. И ответит за смерти всех тех несчастных девчонок которых он убил.
Воронов взял меня под руку, пока я доверила дочь Ивон и мы прошли в ресторан. Моя дочь оказалась дочерью Макса. Это доказала экспертиза, которую меня обязал пройти суд после заявления Марьяны. Но, Воронов став сегодня моим мужем, принял решение стать и отцом для Дианы, дав ей свою фамилию и отчество, я была не против. Так и закончилась моя сказка. Я словно Золушка попала в сказку, которая обернулась для меня настоящим кошмаром, но как известно в конце в любой сказке есть фраза:
«И жили они долго и счастливо…» Уверена что эта фраза не легенда и я найдя своего Принца, став Принцессой, наконец обрела своё счастье. Сейчас я счастлива… по-настоящему люблю и любима.
Я повернулась к Воронову… он посмотрел на меня, замотал головой
— Эх, Лилия Игоревна, на что только ради вас мне пришлось пойти. Я даже чуть не умер два раза.
— Я дважды чуть тебя не потеряла…
— Тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит. К тому же, Лиля Игоревна, увы, но надо мною, кроме твоего взгляда, не властно лезвие ни одного ножа.
Воронов рассмеялся, притягивая меня к себе
— Иди сюда… Золушка моя…
