Теодоро отлично говорил по-английски с характерной южной скороговоркой. Он предложил гостям увлекательную программу визита, включая охоту, прогулку по озеру и экзотический ужин на плавучем островке, но, выслушав вежливый отказ, сразу приступил к делу.
— Не сомневаюсь, что мистер Грант торопится возвратиться к своим делам. У меня тоже, если признаться откровенно, масса проблем. Война, господа, это общечеловеческое бедствие. От нее сплошная головная боль, будь ты хоть немцем, хоть русским, евреем или латиноамериканцем. На прошлой неделе были потоплены девять моих танкеров, следовавших в Италию. Между прочим, это сделали американцы… Нет, я не собираюсь ввязываться в политические дискуссии. Речь пойдет о делах личного и, я бы сказал, эстетического характера. Теодоро просиял, посмотрев на Джессику.
В ярко-малиновом платье из полупрозрачного шифона с широкой, сплошь покрытой воланами юбкой и крошечной соломенной шляпке, украшенной букетом шелковых роз, она представляла собой самую прелестную из сказочных принцесс.
— У мисс Галл волшебный голос и чарующий, божественный дар. Но выпавшая на ее юные плечи нагрузка непомерно велика. Происшедшие в последние месяцы инциденты следствие стресса, переутомления, и я бы сказал, творческого шока. Юной леди требуется отдых, дружеская забота, хорошая, неспешная музыкальная школа и… я бы добавил как обязательное условие, любящий, горячо любящий супруг.
Грант и Портман переглянулись. На роль жениха годился лишь закоренелый холостяк Брюс. Он даже приоткрыл рот для возражений, но синьор Сорвинтос изящным жестом холеной руки приостановил реплики.
— Согласитесь, мои доводы вполне справедливы. Девочка не может бросить сцену тем самым она бы обездолила весь мир. Но некоторый перерыв и семейное счастье ей просто необходимы.
— Теодоро прав. Мне требуется время, чтобы немного прийти в себя. бурная оперная карьера слишком неожиданна для меня самой. Я еще не научилась справляться с властью, даруемой славой и преклонением. Я устала… И… и я боюсь… Джессика достала из сумочки кружевной носовой платок и движением, полным беззащитной нежности, поднесла его к лицу. Этой очаровательной малютке требовался защитник.
— Я люблю мисс Галл! Грозно заявил Сорвинтос, поднявшись с кресла и приняв скульптурную позу. Она согласна стать моей женой. Клянусь, что сумею сделать ее счастливой.
Американцы с облегчением вздохнули.
— А вот теперь нам было бы совсем не плохо выпить чего-нибудь этакого, могучего. Текилы, к примеру, или, на крайний случай, виски со льдом. Барри с трудом сдержал истерический смех. Ему даже удалось изобразить радость счастливого отца, удачно пристроившего любимое детище. Я убежден, что мы передаем нашу подопечную в надежные руки.
— Только одно условие, синьор Сорвинтос. Вы серьезный человек, вставил тихонечко Портман, и знаете, как решаются столь ответственные вопросы. Мисс Галл мировая знаменитость. У нас есть деловые и личные обязательства.
— Разумеется, разумеется, дорогой друг! Мы составили продуманный, взаимовыгодный контракт. Я даже вставлю в него пункт, в соответствии с которым обязуюсь обеспечить для моей супруги лучших вокальных педагогов, каких только вы сумеете порекомендовать… А также силком или добровольно поить ее свежайшим пульке, который чудотворно действует на организм, Сорвинтос подмигнул, и особенно незаменим для мужчин.
— Это напиток из свежего сока агавы, который в течение суток скапливается в центре растения. В нем всего четыре градуса, но зато взрывной заряд других чудодейственных сил. Джессика смущенно опустила ресницы. Это я успокаиваю мистера Гранта, пекущегося о моем здоровье. Ведь именно этого ты хотел бы пожелать мне, Барри? Подняла насмешливые глаза мисс Галл, превратившись уже в невесту мультимиллионера Т.-К. Сорвинтоса.
Барри и Сарма посетили имение Сорвинтосов лишь через год, к юбилею свадьбы счастливых супругов. Барри знал о подробностях фантастического брака из газет, но тем не менее был потрясен переменами, происшедшими с Джессикой. Проживая почти безвылазно в аргентинском поместье, она превратилась в парижанку. Одевала Джессику лично Коко Шанель, причесывал маэстро Гучини. Ее волосы, подстриженные по последней моде до мочек ушей, приобрели оттенок красного дерева, в фигуре и движениях появилась властная уверенность пантеры.
Джессика имела несколько собственных автомобилей, маленький спортивный самолет, яхту, великолепную конюшню и первоклассных музыкальных педагогов. Она свободно говорила по-итальянски, испански и даже по-русски, поскольку танцем и движением с ней занималась ученица Анны Павловой.
После ужина в честь немногочисленных гостей был устроен концерт. Приглашенные Теодоро знаменитости продемонстрировали широкий диапазон музыкальных возможностей от народных латиноамериканских напевов до новинок американского джаза.
В заключении Джессика спела колыбельную из оперы Гершвина «Порги и Бесс» и «Каста диву» из «Тоски», ошеломив голосовым диапазоном притязательную аудиторию.
— А это пустячок для американских друзей, сказала она и, сев за рояль, спела блестящую импровизацию попурри из последних эстрадных шлягеров.
Гости свистели и вопили от восторга. Толпа мускулистых «маче» кинулась к певице, чтобы качать ее на руках. Словно завороженный, Барри следил, как взлетала над головами легкая фигура в алом шелке, вздымавшаяся в воздух подобно языкам пламени.
«Если бы это случилось четыреста лет назад, ее как ведьму сожгли бы на костре», подумал вслух Барри, не замечая, как дрожит в его руке пустой бокал.
Взяв у мужа бокал, Сарма поставила его на столик. Она выглядела совершенно разбитой и сонной.
— Дорогой, у меня разболелась голова. Этот перелет так утомителен, в висках до сих пор гудят моторы… И слишком много впечатлений. Да, чересчур много.
Барри предпочел не заметить язвительный подтекст в словах жены, с трудом согласившейся посетить торжество Сорвинтосов. Одно лишь упоминание имени Джессики приводило ее в негодование, а вся эта демонстрация великолепия юной мультимиллионерши выбила ее из колеи.
— Я провожу тебя в наши комнаты. Обняв жену, Барри почувствовал, как напряжено ее тело. Может, пригласить врача, дорогая? У тебя, кажется, лихорадка.
— Боюсь, лихорадка у тебя, любимый. Сквозь зубы процедила Сарма, но Барри «не расслышал».
Уложив жену в постель в отведенных гостям апартаментах, он присел рядом, сожалея. что принял приглашение Джессики. Ощущение надвигающейся беды не покидало его.
