Ознакомительная версия.
Никита выпрямился в тот момент, когда уставший ждать Харламов ринулся к двери и повернул в замке ключ.
— Всего доб… — начал он, и голос его прерывался от ярости, но договорить не успел. Чья-то сильная рука с другой стороны рванула дверь на себя…
* * *
Никита отлетел в сторону, врезался в дверцу шкафа, а у ввалившегося в прихожую Завадского глаза полезли на лоб. Ствол пистолета ткнулся в грудь журналиста, и полковник едва не нажал на спусковой крючок от неожиданности.
— Ты здесь? — рявкнул Завадский.
Но вместо ответа Никита толкнул его и бросился наружу.
Завадский едва устоял на ногах, но успел схватить Никиту за шиворот и что было силы приложить лбом к косяку. Журналист глухо вскрикнул и сполз вниз. Даша отчаянно завизжала. Завадский поднял оружие, увидел застывшего Харламова с абсолютно белым лицом.
— Приехали! — оскалился Завадский и выстрелил.
Грохот выстрела в тесной прихожей оглушил его, но Харламов, похоже, очухался, рванул вбок и выхватил из-за ремня пистолет. Фотография на стене прощально звякнула и, брызнув осколками стекла, рухнула за спиной Завадского, а на голову ему посыпалась штукатурка. Даша закричала, бросилась в спальню. А Харламов метнулся в гостиную, укрылся за диваном и снова выстрелил. Все это произошло настолько быстро, что Завадский едва успел пригнуться.
Пуля врезалась в арку над головой с глухим звуком. Завадский пальнул вслепую, за подушками противника не было видно, еще и девица визжала как безумная. Харламов снова пальнул, но угодил в люстру, и Завадский опять попал под дождь осколков.
— Сука! — заорал полковник и, высунув руку из-за арки, дважды выстрелил в сторону дивана. Клочья обивки и наполнителя полетели в разные стороны. Харламов не ответил, и полковник понял, что тот наблюдает за ним по отражению в большом телевизоре, висевшем на стене в гостиной.
Завадский осторожно переместился вправо, и тотчас Харламов выстрелил. Пуля отлетела рикошетом от пластикового косяка и впилась в плечо Завадского. Он охнул, присел, выронил пистолет и, зашипев от боли, попытался подхватить его здоровой рукой. В этот момент Никита ударил его ногой в челюсть.
Завадский отлетел к стене, ударился спиной об угол. Никита упал на него сверху, занес кулак, но полковник вывернулся, перехватил руку и заломил ее так, что Никита упал лицом вниз и заорал от боли. Тяжелый ботинок врезался в бок, отчего Никита согнулся пополам, а затем в голову, и вырубил его окончательно.
— Отдохни! — зло бросил Завадский и, плюнув на осторожность, ринулся в комнату.
Харламов, приподнявшийся было над диваном, снова юркнул в убежище и торопливо выстрелил в Завадского. Но тот успел вбежать в спальню, где пряталась за кроватью насмерть перепуганная Даша. Пуля врезалась в туалетный столик, разбросала флаконы. По спальне поплыл резкий запах парфюма.
— Ну что, обделался? — крикнул Харламов и тут же завизжал, как ошпаренный кот, пуля оторвала ему мочку уха.
Из спальни укрытие Харламова было видно как на ладони, как, впрочем, и дислокация Завадского. Полковник отпрянул назад, схватил упиравшуюся Дашу за волосы и потащил к дверям. Пот заливал глаза, а кровь — руку. Даша вырывалась и повторяла, как заклинание:
— Пожалуйста! Ну, пожалуйста!..
Завадский толкал ее перед собой, а она, оцепенев от ужаса, едва передвигала ноги и глухо выла. Воздух в квартире был сизым от пороховых газов. Под потолком зависло серое облачко дыма.
Харламов, перекатившись в другой угол, воспользовался паузой и вставил трясущимися руками новую обойму в пистолет. Он еще не понял, что произошло в спальне, но инстинкт самосохранения просто визжал от паники, а интуиция кричала, что, если он не поторопится, ему скоро придет конец.
Завадский услышал, как щелкнул затвор, и увидел, как дрогнули ноги Никиты, который до сих пор валялся в прихожей. Журналист согнул их в коленях и втянул за арку. А Завадский толкал Дашу в гостиную.
Скорчившийся за стеклянной горкой Харламов затаил дыхание. В телевизор он видел, как Никита попытался подняться в прихожей и неуклюже упал на одно колено. Харламов скосил глаза в его сторону, и в тот же момент из спальни на середину гостиной вылетело что-то большое, светлое и растрепанное.
Харламов выстрелил, запоздало сообразив, что это Даша. Одновременно из-за ее спины взметнулась вверх мужская рука.
Пуля Завадского угодила Харламову в лоб, чуть выше бровей, но уже мертвые пальцы рефлекторно нажали на спусковой крючок. Даша вскрикнула, откинулась назад, а белое платье вмиг залило кровью. Завадский оттолкнул ее и перешагнул через тело, которое еще корчилось на ковре, а кровь продолжала заливать платье, руки, волосы и тонкими ручейками растекалась по полу.
Лицо Харламова напоминало покрытую багровым лаком маску. Завадский шагнул ближе. Под ногами захрустело разбитое стекло. На одно короткое мгновение в комнате воцарилась полная тишина, словно мир затаился, приготовившись внимать речам над мертвыми телами.
Завадский ничего не сказал. Вместо этого он круто развернулся и шагнул к выходу и тут же наткнулся на яростный взгляд Никиты. Журналист заслонял собою дверь и при этом сжимал в руках бутылку. Забыв, что в пистолете не осталось патронов, Завадский вскинул руку. Никита отпрянул назад.
Раздался сухой, неприятный щелчок. Завадский зарычал и бросился вперед. Никита замахнулся и с яростным воплем кинулся навстречу.
Завадский ловко отбил удар, но Никита ткнул его кулаком в раненое плечо. Взревев от боли, Завадский здоровой рукой схватил его за куртку, рванул на себя и коленом ударил в живот. Глаза журналиста закатились, он обмяк и сполз на пол. Перевернув бесчувственное тело, Завадский занес ногу в ботинке и…
И тут дверь с пушечным грохотом врезалась в стену, а пуля вторично ударила Завадского в раненое плечо. Не успев ничего понять, он упал на Никиту. Фигуры в черном, в бронежилетах и шлемах-полусферах, с автоматами наизготовку, как тени, втекли в квартиру. Кто-то бесцеремонно оттащил Завадского в сторону. Один из бойцов снял шлем и, стянув с лица черную маску с прорезями для глаз, поднес к губам рацию.
— Первый, первый! Операция завершена! — отчетливо произнес подполковник Глызин. — Объект обезврежен! Потерь личного состава нет!
В рации зачастил чей-то голос, в котором явственно слышался вопрос. Глызин бросил быстрый взгляд в сторону Никиты. Боец, который в это время проверял пульс у журналиста, поднял кверху большой палец.
— Да! — сказал Глызин. — Шмелев жив!
Его сразу отвезли в ведомственный госпиталь, приставили охрану к палате. Вердикт врачей был вполне оптимистичным: легкое сотрясение мозга и трещина в ребре, к счастью, одна и не страшная. Резаную рану на голове зашили под местным наркозом и легкомысленно заявили: с больным все в полном порядке!
Ознакомительная версия.
