Итак, теоретически я могла ошибаться, но мне в это слабо верилось. Я постоянно возвращалась мыслями к вопросу, который не давал мне покоя с самого начала. Если задачей убийцы было отравить Кэт, то оставлять конфеты на столике в холле было очень рискованно. Все во мне протестовало против предположения, что отравленные конфеты предназначались Кэт; я всеми потрохами чувствовала, что умереть должна была именно Хайди.
Что касается случая с Пэтти, то пока мне не будут известны все факты, я могла только гадать. Например, печенье мог испечь кто-то из друзей Пэтти или читателей ее журнала, а неприятный запах мог объясняться тем, что по неопытности человек не сумел точно воспроизвести рецепт. А могло быть и так, что с печеньем все в порядке, просто ассистентка Пэтти поддалась панике: редакторов травят направо и налево, вот она и решила, что кто-то покушается на ее начальницу.
Случай с Пэтти мог иметь и другое, куда более страшное объяснение. Убийца мог оказаться настоящим мастером отвлечения внимания. Тогда он послал Пэтти печенье не потому, что имел что-то против нее конкретно, а чтобы придать еще больше веса теории, будто кто-то охотится за главными редакторами женских журналов. И чтобы никто ни на секунду не сосредоточил внимание на Хайди.
Было бы неплохо обсудить все это с Кэт сегодня же вечером. Я не понимала, почему она так раскипятилась, почему так упорно отметает гипотезу, что настоящей целью убийцы была Хайди. И вдруг мне пришло в голову, что Кэт ревнует. Ведь если окажется, что жертвой преступления и должна была стать Хайди, то Кэт перестанет быть центром внимания. И тогда понятно, почему она так на меня разозлилась: я посмела пересечь черту, сказать нечто, чего мне говорить не следовало.
Тут меня посетила новая мысль, от которой у меня волосы встали дыбом. Вдруг гнев Кэт был спровоцирован даже не тем, что я увела ее из центра всеобщего внимания, а тем, что я поместила в этот центр Хайди? Вдруг Кэт, несмотря на ее просьбы о помощи, на самом деле вовсе не хотела, чтобы я додумалась до того, до чего мне удалось додуматься? Вдруг есть нечто такое, куда я не должна была проникнуть?
Что, если Кэт и есть убийца Хайди?
Мысль, что убийцей Хайди является Кэт, я отбросила почти сразу же. Во-первых, мне казалось, что Кэт была искренне потрясена смертью Хайди, а во-вторых, она дала мне карт-бланш на осмотр вещей Хайди, не препятствовала встречам с ее знакомыми. Кроме того, у меня не было ни малейших доказательств того, что Джефф и Хайди хотя бы один раз перепихнулись, а это означало, что до сих пор я не могла приписать Кэт никакого мотива. Так что до поры до времени мне оставалось только объяснять ее стервозность или истрепанными до крайности нервами, или нежеланием утратить главное место в происходящем.
Я поставила тарелку в раковину и тихо вернулась в спальню. Кайл лежал ко мне спиной и спал как убитый. Я осторожно забралась под одеяло, придвинулась как можно ближе к Кайлу и обняла его, пытаясь вызвать в себе ощущение тепла и безопасности, не думать ни о чем, кроме запаха его кожи. Но задача оказалась непростой. В голову постоянно лезли мысли о Кэт, Хайди и обо всей этой истории. Уснуть мне удалось в лучшем случае через час, не раньше.
Проснулась я замерзшей — одеяло сползло до коленей — и с чугунной головой, наверное, потому, что накануне я недополучила обычной дозы кофеина. Половина кровати, на которой спал Кайл, пустовала, но из ванной доносился звук льющейся воды. Было очень раннее (всего двадцать две минуты седьмого) и очень, очень хмурое утро. Я встала с кровати, собрала с пола разбросанную по всей гостиной одежду и слегка сбрызнула лицо холодной водой из крана в кухне. Кофеварка была уже заправлена на четыре чашки, из чего я заключила, что меня не вышвырнут без завтрака.
Из ванной вышел Кайл в кирпично-красном полотенце, повязанном вокруг бедер. Он держался дружелюбно, но немного отчужденно, объяснив это тем, что он «в большой запарке». Зная, что по утрам он всегда холодноват, я решила не делать из его настроя серьезных выводов. Пока он одевался, я юркнула в ванную. Было совершенно ясно, что в моем распоряжении мало времени, поэтому я постаралась управиться побыстрее. Когда я чистила зубы щеткой Кайла, то краем глаза заметила, что из-за нейлоновой занавески на ванной выглядывает что-то розовенькое. Я бесшумно отодвинула занавеску. На краю ванны лежала розовая, чисто женская бритва.
Мой желудок сделал сальто. Вчера вечером в потемках я не заметила этой бритвы. Была ли она здесь в четверг? Очень сомневаюсь. Вернувшись из бара, мы принимали душ вместе, и тогда я бы обязательно заметила эту бритву. Значит, в перерыве между моим прошлым визитом к Кайлу и сегодняшним у него побывала не просто женщина, а особа, которая настолько хорошо освоилась в его квартире, что принесла с собой бритву. Мне вдруг стало тошно и одновременно разобрала злость, причем злилась я больше на себя, чем на него. Есть ли предел моей глупости?
В кухню я вернулась с непроницаемым видом игрока в покер. Кайл в темно-синем костюме и дорогом галстуке пил кофе. Я тоже налила себе чашку, пить пришлось без молока, потому что в холодильнике такового не оказал ось. Кайл сказал, что внизу его ждет машина и что водитель может подбросить меня в Виллидж после того, как высадит его в центре.
Я была бы рада уйти самостоятельно, но понимала, что такси сейчас не поймать, а спускаться в метро ужасно не хотелось. К тому же на улице шел дождь и заметно похолодало.
В машине Кайл обронил одно замечание насчет погоды и углубился в «Уолл-стрит джорнал», который был оставлен для него в вестибюле. Когда машина подъезжала к его офису, он легонько поцеловал меня в губы.
— А ведь ты так и не взяла этот чертов зонтик, — произнес он с самоуверенной ухмылкой.
Придумать остроумный ответ я не успела, он уже вышел из машины и поспешил к подъезду.
К тому времени, когда водитель высадил меня перед моим домом, я была в самом что ни на есть отвратительном настроении. Я даже не понимала толком, чем оно было главным образом вызвано: стычкой с Кэт, моими переживаниями в связи со смертью Хайди или розовой бритвой, будь она неладна. По-видимому, все это вместе соединилось в моей голове в одну противную кашу.
Я проверила сообщения. Их было всего два. Первый раз кто-то ошибся номером и спросил некую Марв, а второе сообщение было от Кэт — паническое, которое она оставила сразу после звонка на мой мобильный. Звонков от моего таинственного преследователя не было.
Я приготовила кофе и приняла душ. Вытираясь, я позвонила Лэндону и спросила, не хочет ли он со мной позавтракать. У меня не было к завтраку ничего особенного, только замороженные булочки, но Лэндон согласился.
