Джеки Коллинз - Голливудские дети

– Понимаю, – сказал он наконец. – Но теперь пришло время тебе узнать правду.

– Какую еще правду?

– Мне нелегко это произнести, – сказал Лука, неожиданно выпрямившись и пристально глядя на Мака. – Но я считаю, что нужно разом покончить с этим.

Долгая гнетущая тишина.

– Твой старик не был твоим отцом. Еще одна убийственная пауза.

– Твой настоящий отец я.

Бокал треснул в руке Мака, осколки врезались в нежную кожу ладони между большим и указательным пальцами. Лед и виски выплеснулись на брюки Мака, смешавшись со струйкой крови.

Лука ничего не сказал. Он направился в ванную комнату и вернулся оттуда с полотенцем.

Мак прижал полотенце к своей раненой руке. Он был потрясен.

– Я… Я не верю тебе, – только и мог выговорить он.

– Мне наплевать, веришь ты мне или нет, – совершенно бесстрастно произнес Лука. – Я так долго скрывал это, носил в душе – только из уважения к твоей матери. Ты ведь знаешь, Присцилла и я – мы всегда любили друг друга, еще с тех пор как были детьми.

– Так почему же ты не женился на ней?

– Потому что мы поссорились по глупости и расстались. Прошли годы, и я женился на богатой наследнице, отец которой помог мне, привел меня в большой бизнес, так сказать. Много позже, когда мы встретились вновь, Присцилла тоже была замужем. Но мы сумели преодолеть трудности этой щекотливой ситуации. Я познакомился с ее мужем – человеком, которого ты считал своим отцом, – и мы начали встречаться в компаниях. Моя жена была слаба здоровьем, поэтому большую часть времени проводила дома. – Он помолчал немного, потом продолжил: – Когда твоя мать забеременела, она уже около года не спала со своим мужем. Он не интересовался сексом. По крайней мере с ней.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Тебе объяснить популярно? Он был педик.

Мак был так ошеломлен, что с трудом мог говорить.

– Почему ты решил рассказать мне об этом сейчас? – выдавил он наконец.

– Потому что я богатый, могущественный человек. Сестра моя совершенная тупица, ее сынок – убийца и ублюдок. Единственным родным человеком для меня являешься ты. – Он вздохнул. – Мне шестьдесят четыре года, Мак. Если со мной что-нибудь случится, все, чем я владею, достанется тебе.

– Мне ничего не нужно! – запротестовал Мак. Лука невесело рассмеялся.

– Хочешь – не хочешь, а ты получишь это. Все до последнего медяка.

Джорданна с легким сердцем уезжала от отца. Она наконец поняла его, а поняв, приняла таким, каков он есть. Все встало на свои места.

Она решила заглянуть на киностудию перед свиданием с Тайроном, чтобы узнать, как идут дела.

Первым делом она наткнулась на Флорри, с ошарашенным видом тащившую целую кипу фотографий.

– Что здесь происходит? – поинтересовалась Джорданна. – Я думала, у нас сегодня выходной.

– Экстренное совещание. – Флорри, казалось, где-то витала. – Тебе что, не позвонили?

– Меня дома не было. Так что все-таки произошло?

– Седрик Фаррел умер. Сердечный приступ.

– Какой ужас!

– Мы срочно должны найти ему замену.

– Есть кто-нибудь наверху?

– Нет, все уже разошлись. Совещание только что закончилось. Мы попробовали пару актеров сегодня утром, но ходят слухи, что на эту роль пригласят отца Бобби – Джерри.

– А Бобби в курсе?

– Ему это не очень-то по душе, но это спасение для фильма.

Джорданна опрометью бросилась наверх в кабинет Бобби. Он сидел за столом и выглядел усталым и удрученным.

Она почувствовала непреодолимое желание обвить его шею руками и прижать к себе.

– Мне очень жаль, Бобби, – мягко произнесла она. – Мне только сейчас сказали.

– Да.

– Седрик был просто душкой. Его все обожали.

– Да, нам будет его не хватать.

– Ты выглядишь совершенно изможденным. Я могу чем-нибудь помочь тебе?

Он сухо рассмеялся.

– Поможешь мне начать новую жизнь? Невесело улыбнувшись, она сказала:

– Я мастерица на все руки, но вот с новой жизнью, пожалуй, будет напряженно.

Барабаня пальцами по поверхности стола, он сказал:

– Ты уже в курсе последних событий? Они хотят, чтобы я пригласил в картину Джерри Роша.

– Флорри упоминала об этом. И что ты на это ответил?

– Мне это, как кость в горле, но они все считают, что это – единственный способ спасти картину.

Она откинула назад свои длинные темные волосы.

– Для тебя что важнее, Бобби, – твои амбиции или картина?

Он покачал головой.

– Не трави душу.

– Угадай, где я только что была?

– Я не силен в отгадывании загадок.

– У моего отца. Мы помирились.

– Правда?

– Я прочитала в газете, что он лежал в больнице, – ничего серьезного, но я забеспокоилась, поэтому и примчалась навестить его. – Она немного помолчала. – Знаешь, Бобби, мы никогда раньше не говорили по душам, но мы с тобой оба выросли в Голливуде, мы оба дети знаменитых, богатых родителей, и я думаю, что у нас с тобой и проблемы сходные. Я со своими справилась.

– Ну и как, получилось?

– Сегодня я перестала смотреть на Джордана глазами иждивенки, мне от него больше ничего не надо. И поверь мне, я чувствовала себя превосходно. У меня как камень с души свалился.

– Почему ты так откровенничаешь со мной?

– Чтобы и тебя вызвать на откровенность.

– Я давно уже ничего не просил у моего старика. И не хочу просить. Меня с ним ничто не связывает.

– Уверен? Все же подумай как следует. Любовь. Привязанность. Уважение. Не все же отношения между людьми построены на деньгах.

– Ты слишком много времени проводишь у психоаналитика.

– Я уже не та упрямая девчонка, какой была раньше, – сказала она искренне. – Я сама себя перевоспитала. Все те годы, что я провела в домике для гостей, принадлежавшем отцу, и получала от него денежные подачки, я считала, что от меня просто хотят избавиться. В результате – я затаила на него жгучую обиду. Я все принимала слишком близко к сердцу. Каждую его женитьбу считала личным оскорблением. Но сегодня у меня открылись глаза. Он таков, каков есть. А я – это я. Так чем тебе так насолил твой отец?

Он насмешливо взглянул на нее.

– Ты что, готовила свою пламенную речь в течение нескольких недель?

– Бобби! – с горячностью воскликнула она. – Ну как тебе объяснить? Твой отец может быть сволочью, но тебе-то он что плохого сделал? Ты уже взрослый, тебе не нужно больше перед ним отчитываться. Ты совершенно самостоятельный. И если это нужно для дела, почему бы не предложить ему роль?

В ее доводах был здравый смысл. Но он еще не был готов принять их.

– А тебе не приходила в голову мысль выступить на телевидении в религиозной программе? Ты бы имела успех, – весело заметил он.