– Это несерьезно, – покачала головой Саманта. – Они – ведущие музыкальных программ, и каждый имеет свое лицо, но они не психологи. Скорее уж Мелани... Она замещала меня.
– О Мелани говорить не будем, – оборвал Саманту Ханна. – Из-за ее болтовни в твое отсутствие наш рейтинг чуть не упал до нуля.
– Она об этом не знает и уверена, что была на высоте.
– Я ее пожалел по доброте душевной, – заявил Ханна с полным бесстыдством. – А на самом деле эта самоуверенная девчонка не потянет. Если ты не согласишься на полную неделю, я приглашу Триш Лабелль вести передачу в два дополнительных вечера. Она потянет к нам за собой и свою аудиторию. Представь, Саманта, какой будет в сумме выигрыш!
Цинизм Джорджа уже перехлестывал через край. Саманта еле сдерживала кипящее в ней возмущение. На выручку пришла Элеонор:
– Джордж, опомнись! Что ты говоришь!
– Я тебе плачу, Элеонор, не за то, чтобы ты мне возражала.
– Я знаю, за что получаю свои деньги. За то, чтобы удерживать тебя в реальности, беречь твою репутацию. Жадность не доведет тебя до добра. Триш Лабелль никогда не согласится быть второй скрипкой в оркестре. Она – ненасытная гидра и запросто скушает и Саманту, а затем и нас с тобой, Джордж, заодно. Она отравит это место, где мы столько лет работали вместе, так что мы сами захотим сбежать отсюда.
– У тебя самой ядовитый язычок, Элеонор. Лучше попридержи его. Я делаю то, что считаю благом для радиостанции.
– Ты бы сначала позаботился о безопасности своих сотрудников.
– Куда уж больше! Девица из полиции с кобурой под мышкой вертит попкой в нашей аппаратной и якобы проверяет звонки, фиксируемые Мелани. Если слушатели проведают, что их контролирует полиция, то пошлют нас сами знаете куда. Но я на это согласился ради безопасности нашей драгоценной Саманты. Тебе решать, дорогая. Или ты готова сотрудничать и ловить удачу, пока она плывет нам в руки, или я позову Триш, чтобы она посидела с тобой в будке и кое-чему у тебя поучилась. Я ценю твои заслуги.
– Это ультиматум? – спросила Саманта.
– Ни в коем случае. Просто обмен идеями. Предлагаю обмозговать то, что я вам представил.
Иногда Джордж Ханна умел быть настолько обаятельным, что никакой разговор с ним нельзя было закончить ссорой.
Первой его влиянию поддалась Элеонор. Едва они покинули кабинет, как она, нагнувшись, приникла к уху Саманты и прошептала доверительно:
– Почему бы тебе не взять в помощь для передачи второго психолога? Это поставило бы твоего «Джона» в дурацкое положение.
– Триш Лабелль – не психолог, а акула. И наш конкурент. Это первое. Второе. «Джон» не устраивает радиоспектакль, а охотится конкретно за мной. Если тебе мало доказательств вроде манекена в отеле и сфабрикованной записи, то, значит, Элеонор, ты просто слепа и глуха.
– Ты слишком драматизируешь ситуацию. Если ты не хочешь слушать Джорджа, то выслушай хотя бы меня. А я отчасти согласна с его доводами...
– Может быть, мне лучше сегодня послушать моего «Джона», если он соизволит позвонить на передачу? – съязвила Саманта и, сбросив с плеча тяжелую руку Элеонор, стремительно зашагала в студию.
Мелани перехватила ее в коридоре:
– Ну что? О чем говорилось на секретном совещании?
– Они добавляют нам эфирное время.
Мелани просияла:
– Это же потрясающе! И как они собираются это сделать? Больше часов? Больше дней в неделю?
– Скорее всего, второе.
– Но ты же вряд ли с этим справишься сама.
– Про то я им и сказала.
– А обо мне шла речь? Ты замолвила за меня словечко? – оживилась Мелани.
Саманта замялась:
– Да... Я сказала... Но у Джорджа, как всегда, на первом плане свои собственные соображения.
– Соображения? Его соображения! Вот дерьмо! Я так и знала! – Мелани так резко затормозила на ходу, что Саманта чуть не налетела на нее. – Он собирается отдать наше шоу в чужие руки? Ведь так? Какой же он негодяй!
– Еще ничего не решено окончательно. Тебе стоит поговорить с Элеонор, – попыталась успокоить ассистентку Саманта.
– После всего того, что я сделала! После всех жертв! – истерически выкрикнула Мелани.
Слово «жертва» больно резануло слух Саманты. И почему-то ее насторожило.
Посетитель, на которого, откинувшись на спинку своего вращающегося стула, взирал без всякого сочувствия Бентс, представлял собой жалкое зрелище. Дэвид Росс был до смерти напуган. Его чуть ли не трясло от страха.
– Я, наверное, нуждаюсь в адвокате, – пробормотал он, вытерев дрожащей рукой обильный пот со лба. Волосы его были в беспорядке, рубашка измята. Создавалось впечатление, что он не спал уже по крайней мере пару суток.
– Зачем же торопиться с адвокатом? Вы явились сюда добровольно, по собственному желанию, – напомнил Бентс.
– Да... да... конечно. – Росс судорожно сглотнул. – Я просто не знал, что все это так обернется... в смысле, зайдет столь далеко...
Он безуспешно пытался взять себя в руки.
– Я очень тревожусь за Саманту. Ведь я... как бы это сказать– вроде бы ее жених. Правда, у нас появились некоторые... разногласия, и мы надеялись, что поездка в Мексику их как-то смягчит, но это не сработало. Я впал в отчаяние, честно признаюсь, и... совершил ряд поступков, которые не стоило бы делать.
Он извлек из кармана бумажник и связку ключей.
– Это мне вернули еще в Мексике... Но я почему-то сразу не отдал их Саманте, а придержал у себя. Каюсь... Это так глупо, конечно. А когда началась вся эта неприятная заварушка, я подумал, что Саманта от испуга опять потянется ко мне, что ей будет без меня одиноко. Но теперь я понял, что ошибался в ней, что я совсем ее не знаю, и мои расчеты не оправдались. Она оказалась и крепче, и упрямее, чем я думал... – Он сделал попытку улыбнуться, но улыбка вышла жалкой. – Я знаю, что кто-то запугивает ее, слышал об угрожающих звонках и прочих мерзостях. Признаюсь, к стыду своему, что сам подумывал позвонить ей во время передачи и сказать нечто подобное, хотя знал, что это будет подло с моей стороны. Видите, до чего я дошел! Но у меня не хватило духа. Она ведь обязательно узнала бы мой голос.
– Уверен, что да, – согласился Бентс, гадая, что же на самом деле заставляет Росса так нервничать. Медленно пожевывая резинку, детектив не сводил изучающего взгляда с собеседника. То, что тот не убийца, было ясно – и группа крови не подходила, да и трудно было представить Росса в роли религиозного маньяка, душителя проституток.
Но какая-то вина, несомненно, мучила его, и он хотел облегчить свою совесть. Что ж, Бентс был готов его выслушать. Однако нерешительный Дэвид блуждал вокруг да около и все повторял, на какие подлые ухищрения он собирался пойти (только ли собирался?), чтобы восстановить былую близость с Самантой.
