А потом покончит с собой.
– Мерзавец! – в сердцах воскликнула Кэссиди.
Франческа лежала на кровати неестественно спокойная. В первое мгновение Кэссиди ужаснулась, решив, что ее сестричка уже мертва. На ней была надета незнакомая розовая рубашка с кружевами, обнажавшая длинные ноги. Пальцы Кэссиди непроизвольно сомкнулись вокруг набалдашника трости.
– Я ее не трогал, – заверил генерал. – Разве что немного пощупал, когда переодевал. Полюбовался, разумеется. Она прелестна. Совсем еще неиспорченная. У нее уже была менструация, не знаете?
Кэссиди с трудом удержалась, чтобы не замахнуться на него тяжелой тростью.
– Да, – солгала она.
– Жаль, – вздохнул генерал. – Я предпочитаю чистеньких. Не опоганенных кровью. Впрочем, в ее случае я, пожалуй, сделаю исключение. Как с Дианой. От моей девочки я так и не смог отказаться. Да не печальтесь вы так, Кэссиди, она ни о чем не узнает. Я дал ей лошадиную дозу наркотика, чтобы она случайно не пришла в сознание. А потом, когда я с ней закончу, пуля в висок, и дело сделано. Безболезненно и чисто. Я ведь человек не жестокий.
Кэссиди смерила его убийственным взглядом.
– Мне казалось, вы любите только собственных детей, – резко сказала она.
Генерал усмехнулся.
– Не говорите глупости, дитя мое. Я солдат. Почему, по-вашему, меня стали привлекать дети? Война ведь не щадит никого, в ней гибнут все – и стар, и млад. А с дочкой своей я начал спать лишь потому, что вернулся домой, к так называемой цивилизации. Ну и потому, конечно, что ей самой этого хотелось.
– Я не хочу это слышать! – закричала Кэссиди, затыкая уши.
– Ей было пять лет, – невозмутимо продолжил генерал. – А ванная вон там.
Кэссиди едва успела добраться до туалета, где ее тут же вывернуло наизнанку. Желудок Кэссиди был пуст, и болезненные спазмы сотрясали тело в мучительной агонии, пока она не обрушилась без сил на холодный, выложенный кафелем пол, опустошенная и измученная.
Подошел генерал и, остановившись над ней, включил свет, ослепительный свет.
– Зря вы не выпили травяной чай, Кэсси, – укоризненно промолвил он. – Или хотя бы виски.
– Уйдите! – простонала она.
– Разумеется, милая. Я просто хотел выразить вам искренние соболезнования по поводу кончины вашего папеньки. Кажется, он вчера умер? Да, мы с ним враждовали, но было у нас и кое-что общее. Любовь и преданность наших дочерей. – С этими словами он удалился, прикрыв за собой дверь.
Прошло немало времени, прежде чем Кэссиди смогла пошевелиться. С превеликим трудом, опираясь на умывальник, она встала. Глаза ее были сухи, слез, чтобы оплакать Шона, уже не было. Казалось, слезы пересохли навсегда.
Схватив белоснежное махровое полотенце, Кэссиди принялась судорожно стирать с лица запекшуюся грязь. Потом посмотрелась в зеркало и ахнула – она была страшна как черт. Возможно, впрочем, что и черт не посчитал бы такое сравнение лестным для себя. Проковыляв к ванне, Кэссиди уселась на край и осторожно стянула с ноги отяжелевшую от влаги и грязи кроссовку, а затем сняла мокрый носок. Лодыжка распухла и приобрела лиловый оттенок. Кэссиди не знала, перелом у нее или просто растяжение, но это ее и не волновало. Если понадобится, она уж как-нибудь сползет с горы с бесчувственной Франческой на спине.
Покинув ванную, все еще озябшая и мокрая, но умытая и чуть более опрятная, Кэссиди захромала к кровати. Франческа лежала в прежней позе, недвижимая и холодная, со слегка приоткрытым ртом и какая-то увядшая, без тени прежней девичьей живости. При виде сестренки сердце Кэссиди оборвалось.
– О, малышка моя, – запричитала она, гладя Франческу по лбу. – Не бойся, я не позволю ему над тобой надругаться. Я тебя вызволю, вот увидишь…
Веки Франчески едва заметно дрогнули, а из губ донеслось еле слышное: «Я в порядке». Слова эти прозвучали настолько тихо, что Кэссиди даже подумала, а не померещилось ли ей это. Но вдруг глаза Франчески приоткрылись, и Кэссиди успела разглядеть, что они горят яростным огнем.
– Пока он не смотрел, я выплюнула почти всю эту дрянь, которой он меня напичкал, – прошептала Франческа. – Будь поосторожней, Кэсси, у него тут на каждом шагу камеры понапиханы.
– Франческа…
– Тс-сс! – сонно прошептала Франческа. – Позови на помощь. Пока он еще меня не тронул. Я выдержу, я выпила не так много. Только найди подмогу. – И закрыла глаза, измученная неравной борьбой с накатившей сонливостью.
– Сонни!
Женский голос доносился из гостиной. Охваченная внезапно вспыхнувшей надеждой, Кэссиди встала и, пожав руку Франчески, поспешила в гостиную. Но надежда сразу испарилась, как только Кэссиди узнала жену генерала.
Эсси Скотт шарила по комнате в замызганной ночной рубашке. Выглядела она удручающе: растрепанные седые волосы, отсутствующий взгляд, слюна в уголках рта.
– Сонни! – снова жалобно возопила она.
– Миссис Скотт! – промолвила Кэссиди, ковыляя к ней.
Эсси подслеповато сощурилась.
– Кто вы, дитя мое? – спросила она. – Вы ведь не служанка. У нас, по-моему, нет служанок.
– Да, я не служанка, – подтвердила Кэссиди.
– И вы не моя дочь, – добавила Эсси. – Моя дочь умерла.
– Да, я не ваша дочь, миссис Скотт. Я…
– И вы не из числа юных подружек Сонни, душенька. Вы гораздо старше. – Эсси печально вздохнула и засеменила к бару. За убийственным зеленовато-оранжевым пойлом, должно быть. – Что вы здесь делаете?
– Миссис Скотт, нам нужна ваша помощь, – поспешно заговорила Кэссиди. – Ваш супруг не в себе…
– Чепуха! – отмахнулась Эсси, наполняя стакан травяным чаем. – Он всегда на высоте. Он ведь у нас национальный герой, душенька. Если кто и не в себе, так это я. Мне нужно принимать лекарство. Сонни меня охраняет, но порой и его усилий не хватает. Мне мерещится всякая гадость. Жуткие, невероятные мерзости. Но мой Сонни на это не способен, нет. Он – национальный герой.
– Миссис Скотт…
– Нет, я не желаю вас слушать, – твердо сказала Эсси. – Теперь я вас узнала. Сонни предупреждал насчет вас. Вы наш враг. Вы хотите сбить меня с толку, наврать с три короба. Я не хочу слушать ваше вранье.
– Это вовсе не вранье! – в отчаянии вскричала Кэссиди. – Ваш муж – настоящее чудовище. Он насилует маленьких детей. Он изнасиловал вашу дочь, миссис Скотт. И если его не остановить, это будет продолжаться.
– Нет! Я не позволю вам лить грязь на моего мужа! – истерически завопила Эсси Скотт. – Убирайтесь отсюда!
– Успокойся, милая! – Генерал вынырнул откуда-то в чистеньком и безукоризненно отутюженном парадном кителе. – Не позволяй ей себя расстраивать. Ты ведь сама знаешь, что происходит, когда ты забываешь выпить свое лекарство.
