— Чтобы вы простили меня, что я вами так пренебрег. Я узнавал о вас через детей, тогда как должен был узнать сам.
— Это жизнь, ты ничего с этим не поделаешь, все проходит слишком быстро. Ладно, что ты хочешь, чтобы я сказала Магали просто так, с невинным видом? Потому что в этом причина твоего визита, не рассказывай мне глупостей… Что ты все еще ее любишь? Но она это знает, ну, даже гордится этим! Только, если ты ждешь совета, тогда не совершай два раза одну и ту же ошибку, вот я тебе это сказала. Твоя жизнь в столице, ее здесь. Это правда, что прошло уже двадцать лет, так всегда было. Наслаждайтесь хорошими моментами, уже это будет красиво…
Когда он ушел от нее через полчаса и оказался на солнечном тротуаре, он почувствовал себя столь умиротворенным, что возненавидел себя за то, что не приходил раньше. Одетта разбудила в нем кучу забытых воспоминаний, историй, исчезнувших из его памяти, которые касались времен войны, детства, проведенного в Валлонге вместе с беззаботными кузенами. Время, о котором он с грустью вспоминал, не понимая почему.
Медленным шагом он снова направился к дому Магали. Трудный момент приближался, и он хотел сохранить все свое хладнокровие, которое ему точно понадобится. Чтобы успокоиться, он попытался убедить себя, что его собственная семья не могла быть хуже суда, но он не был в этом уверен.
Как только Эрве и Мари уехали, Ален на мгновение задумался, как себя вести. В доме было слишком много народу, невозможно было всех их устранить, потом ему надо было сообщить Готье и Даниэлю о приезде Виржиля. Сирила надо было куда‑то временно увести. София займется молодой сиделкой и малышами, Шанталь составит компанию Мадлен, в то время как Лея, Поль и Лукас отведут подальше Тифани.
Потом добрую четверть часа длилось что‑то вроде балета, прежде чем Сирил оказался один в полудреме возле бассейна, Готье сидел возле него и вел бесконечные медицинские разговоры. По другую сторону сетки, в тени дубов, Ален и Даниэль машинально играли в настольный теннис.
Когда Винсен и Виржиль появились из‑за угла дома, первым их, однако, заметил Сирил. Он медленно выпрямился, потом встал и ждал, пока они подойдут. Винсен повозился немного с дверцей сетки. Он слишком нервничал, и не смог сразу открыть ее. Потом он обогнул бассейн, все еще сопровождая своего сына.
Сирил взглянул на Даниэля и Алена, которые даже не пытались делать вид, что играют, потом обратился к Готье.
— Что за ловушку вы мне все четверо подстроили?
— Это была моя идея, — сообщил Винсен абсолютно спокойным голосом.
— Тогда замолчи, пожалуйста, и не говори за всех! — ответил Сирил.
В его голосе, очень подавленном, была слышна неосознанная жестокость, которая не обещала ничего хорошего, но он резко повернулся к Виржилю. Воцарилось невыносимое молчание, во время которого лицо Виржиля исказилось до того, что стало мертвенно‑бледным несмотря на загар. Наконец он смог лишь произнести:
— Я приготовил… извинения, но…
Остановив взгляд на шрамах Сирила, он покачал головой, сглотнул слюну и не смог продолжить.
— Уйди, Винсен, — сказал Сирил грубо.
Винсен и Готье вместе удалились, вышли за дверь один за другим и присоединились к Алену с Даниэлем.
Последний предложил вскоре с искусственной беззаботностью:
— Маленькую партию? Таким образом, мы не ходим, не слушаем и убиваем время…
Он бросил мячик Алену, который машинально его отбил, пока остальные двое брали ракетки. Там, на бортике бассейна, обе фигуры оставались неподвижными, как статуи.
— Морваны против Морван‑Мейеров? — предложил Готье, вставая рядом со своим братом.
— Цитата по случаю! У тебя талант — сыронизировал Ален.
Даниэль испустил смешок, в котором не было ничего надуманного на этот раз, и даже Винсен немного расслабился. Они, не сговариваясь, принялись играть, пока Готье неминуемо не загасил.
— Ты тренировался в больнице что ли? — Даниэлю было не до игры. — Вы уверены, что молодежь надолго задержит Тифани, и она не придет вмешаться?
— Лукас обещал, что ей придется переступить через его труп, прежде чем убежать, — ответил Ален.
— Внимание! — воскликнул Готье. — Я вижу тучи на горизонте…
Другие последовали за его взглядом и увидели Мари, которая направлялась к ним, позади шел Эрве. К их большому удивлению, она развернулась, чтобы не приближаться к бассейну. Она остановилась в двух шагах от Винсена и скрестила руки на груди.
— Что еще ты придумал, жалкий придурок?
— Извини, я не умею лгать, — пробормотал Эрве, который, казалось, был очень смущен.
— Дай им объясниться, Мари, — сквозь зубы сказал Винсен.
— Ты смеешься надо мной! — вырвалось у нее. — Если будешь так поступать, ноги моей здесь больше не будет!
Это была смешная угроза, она жалела, что произнесла ее, и кусала губы. Эрве, стоявший за ней, слегка коснулся ее плеча, прежде чем удалиться. Ален воспользовался этим, чтобы бросить сестре:
— Не будешь нам судьей? Считай очки, а то такое впечатление, что у нас семейный совет…
— А ты молчал бы! Куда вы дели остальных?
— Все чем‑то занимаются.
Она развернулась, удостоверилась, что Сирил и Виржиль все еще не двинулись с места после ее прихода. На этом расстоянии было невозможно услышать, о чем они говорят, ни различить выражения их лиц. Она услышала звук мячика за спиной, ударяющегося о стол и проворчала:
— Двадцать один ноль, партия.
Рука Винсена тут же обняла ее за плечи, потом она почувствовала, как он притянул ее назад.
— Это мой сын, Мари, — прошептал он ей на ухо. — Я просто хочу ему помочь.
Она мгновение сопротивлялась его объятиям, но так как он отказывался ее отпускать, дала себя обнять.
— Ты должен был поговорить со мной об этом!
— Ты послала бы меня к черту…
Он властно отвел ее в тень дубов, посадил на пенек.
— Не двигайся с места, дай ему шанс, — сказал он низким голосом.
Сколько времени ему удастся продержать ее на этом пеньке, помешать ей вмешаться? Ставка была большой, и он добавил:
— Никто не мог примирить наших отцов, но в том, что касается наших сыновей, я отказываюсь от того, чтобы история повторялась. Это не проклятие, этого можно избежать.
Она посмотрела на него немного в ступоре, шокированная тем, что он только что произнес, и совсем не в состоянии ответить ему. У бассейна Сирил и Виржиль продолжали разговаривать, немного ближе Даниэль и Готье снова стали играть, Ален стоял в стороне, повернув голову к холмам, Винсен сел на землю рядом с Мари.
— То есть мы настолько постарели? — спросила она резко. — Я не верю, что ты здесь и даешь мне уроки, в то время как недавно ты был всего лишь мальчиком, который не мог распознать редиску, а это место было всего лишь огородом… Спрятанные трупы, их так поздно раскопали, что они больше не имели такого значения… Я не любила моего отца, в любом случае, я обожала твоего!
