Завернутая в одеяло, Лаки сидела в кухне и как можно правдоподобнее отвечала на вопросы детектива.
— Я так удивилась, когда он набросился на меня! — глаза ее наполнились слезами. — Поймите, прошу вас — этот человек всегда был мне как отец.
Полисмен сочувственно кивнул головой.
— Он… он превратился в какое-то животное. Он разорвал на мне платье, стал хватать за грудь… — Лаки разрыдалась. Это было ужасно… Ужасно!
— Я знаю, что вам пришлось трудно, мэм. Но что произошло потом?
— Я помнила, что в ванной он хранил револьвер, — он сам показывал мне его много раз. Я побежала туда. Он — за мной. Больше я ничего не помню.
— Но вы стреляли в него?
— Чтобы защитить себя.
— Само собой.
Стивен посмотрел на мертвое тело. Он не стал разглядывать его, как Бобби, — просто скользнул глазами.
— А где девушка? — спросил он.
— В кухне, — ответил ему фотограф. — И таких еще надо поискать!
В вестибюле у лестницы стояла группа людей: астрономических пропорций блондинка с глупым коровьим лицом, массивный, приземистый мужчина с глазами убийцы и загорелый неопределенного возраста человек, готовый вот-вот расплакаться.
Бесполезные, никому не нужные осколки жизни Энцо Боннатти.
— Заберем их с собой. Нужно будет снять с них показания, — бросил полисмен с густой шапкой волос, подталкивая их к выходу.
— Я требую адвоката! — подала голос блондинка.
— Это зачем же тебе понадобился адвокат, пышечка? — осведомился коп, красноречивым взглядом скользя по ее формам. — Ведь ты же ничего не натворила, правда?
Стивен вошел в кухню.
Лаки подняла голову, и глаза их встретились. На какое-то мгновение ему показалось, что она поздоровается, но приветствия не последовало.
— Это подозреваемая? — Стивен не смог сдержать изумления.
— Куда ты рвешься? Здесь тебе не аэропорт имени Кеннеди! — заорал на него офицер, который вел допрос. — Кто ты такой?
Стивен показал ему свое удостоверение.
— Стивен Беркли, аппарат окружного прокурора, — громко, чтобы Лаки смогла слышать, произнес он. Взгляд ее оставался пустым и безучастным.
— Быстро же вы, парни, пронюхали, — с досадой пожаловался офицер.
— По Боннатти уже работает целая комиссия. Я возглавляю расследование. У меня с собой ордер на его арест.
— А вот тут вы опоздали.
— Я и сам это вижу. Не мог бы я переговорить с вами?
Детектив вздохнул и поднялся. Вдвоем они направились к двери.
— Что тут произошло? — негромко спросил Стивен.
— Этот старый развратник попытался изнасиловать ее. Сдается мне, что это обычный случай самообороны.
— Мне просто было интересно. — Стивен еще раз посмотрел на сидевшую у стола Лаки. — Похоже, в моей помощи вы не нуждаетесь.
— Помощи! — фыркнул детектив. — Давно ли вы стали предлагать свою помощь, парни?
Он вернулся в кухню, чтобы продолжить свои записи в потрепанном блокноте.
Неожиданно Стивен почувствовал на себе ее взгляд. Вторично их взгляды встретились.
Очень медленно, одними губами Лаки обозначила слова: «Привет, Стивен» и следом: «Прощайте, окружной прокурор».
Ему захотелось ответить ей, но что бы он мог сказать? Ничего.
Лаки едва заметно улыбнулась, и в тот самый момент, когда он начал ощущать себя таким же несчастным, какой ему казалась она, Лаки вдруг подмигнула ему. Дерзко и вызывающе, так, как и должна была подмигнуть Лаки Сантанджело.
Черт побери! Два года работы пошли коту под хвост, а она подмигивает.
Он чуть-чуть не рассмеялся.
Чуть-чуть.
Похороны Энцо Боннатти были масштабными и торжественными. Он лежал в бронзовом саркофаге, обошедшемся в десять тысяч долларов.
Проводить его в последний путь слетелись люди из самых разных мест — те, кто мог позволить себе появиться на этих похоронах. Все родственники одеты в черное, а двое его сыновей — в те же костюмы, что были па них за день до этого — на похоронах братьев Кассари в Филадельфии.
В течение трех дней открытый гроб с телом Энпо стоял в его доме па Лонг-Айленде. Бесконечной вереницей проститься с ним шли друзья, родственники, коллеги по бизнесу.
Джино Сантанджело среди них не было — но лишь потому, что его приковал к постели сердечный приступ. Однако цветы Джино послал, огромную корзину хризантем с запиской: «Моему другу Энцо. Каждый сделанный шаг заставляет нас делать новый. Джино».
Отец Амератти, напутствовавший усопшего, произнес прочувствованную речь.
— Энцо Боннатти, — сказал он, — был джентльменом. Почти до самого конца.
Ощущая себя совершенно разбитым, Стивен вернулся в город, в умиротворяющую атмосферу своей квартиры.
Там его ждала Кэрри.
— Стивен, — обратилась она к сыну, — мне нужно тебе кое о чем рассказать. Я хочу, чтобы ты сел и выслушал меня.
Он так и сделал. А когда Кэрри закончила свой рассказ, Стивен показалось, что вся его жизнь разлетелась на тысячу мельчайших ледяных брызг. Как он гордился всегда своим происхождением, своим отцом, которого никогда не видел.
Кэрри не умолчала ни одной детали, изложив все с самого начала.
— Так кто же мой отец? — требовательно спросил сын у матери. — Кто он?
— Я не знаю, — просто ответила она. — В ту ночь, когда ты был зачат, я принимала двух мужчин. Одного я хотела сама, другой… — она беспомощно пожала плечами, — взял меня силой.
— Тебе известны их имена? — безжалостно спросил он.
— Они тебе ничего не скажут.
— Назови их мне.
— Фредди Лестер… Он был человеком из общества… Мне о нем мало что известно…
— Белый? Она кивнула.
— А второй?
— Джино Сантанджело.
Прошло немало времени, прежде чем он смог оправиться от удара. Он бросил работу и отправился в Европу, где прослонялся два года. Где-то там познакомился с девушкой, пленительным чернокожим созданием. Она работала фотомоделью. В ней не было ничего от Зизи или от Айлин, но еще меньше — от Лаки.
А о Лаки он все еще думал.
Иногда.
С Эллиотом Кэрри развелась. Отказавшись от денег, положения в обществе, стиля жизни, она поселилась в приличном доме на Файр-Айленде. От него рукой подать от особняка, где когда-то они делили счастье с Бернардом.
Вернувшись в 1979 году в Америку, Стивен отправился навестить мать.
— Я все понимаю, — сказал он ей. Этого было достаточно.
Уоррис Чартере возвратился в Голливуд. Шоу-бизнес опять сыграл с ним грязную шутку, но ведь всегда есть в запасе завтрашний день.
С собой Уоррис прихватил необъятную Имоджин и сделал ее звездой.
Она оставалась с ним именно до этого момента и на следующий день дала ему хорошего пинка, предпочтя общество двадцатидвухлетнего гиганта-баскетболиста.
