— Пуля зашевелилась. — Джек привлек ее к себе и прошептал на ухо: — Притворись, что осматриваешь рану. Фоллон не должен видеть, что я говорю с тобой.
Эбби посмотрела на Майкла, расхаживавшего из стороны в сторону.
— Эбби, — хрипло прошептал Джек. — Франческа… — Что?
— Не реагируй. Фоллон не должен догадаться…
— О чем?
— Франческа… твоя дочь.
Эбби нахмурилась.
— О чем ты говоришь?
— У меня в кармане… сложенный плакат о розыске. Эбби, там твой портрет… Вылитая Франческа. И описание цвета твоих волос. Золотисто-рыжие, как у Франчески…
Эбби быстро посмотрела через плечо и увидела Франческу при свете фонаря. Волосы молодой женщины действительно отливали золотом. И тут она вспомнила слова, когда-то сказанные ее дедом: «Эмми-Лу, я помню тот день, когда твоя мама принесла тебя домой. Тебе была всего неделя от роду, а ты уже улыбалась, и волосы у тебя сверкали как медь. Люди говорили: видно, кто-то чистил монеты, а заодно почистил и твою голову».
Франческа Фоллон — ее дочь? Неужели это возможно?
— Я не вижу пулю, детектив, — дрожащим голосом сказала она.
— Эбби! — яростно прошептал Джек. — Держи себя в руках! Фоллон выстрелил в меня, потому что собирается убить нас. Он понимает: как только мы увидим Франческу, правда выплывет наружу. Пока Фоллон думает, что мы еще ничего не заметили, у нас есть шанс. Но если поймет, что мы обо всем догадались, тут же убьет.
— Джек, если ты прав… Я должна сказать, что мы не собираемся причинять ей вред. Джек, она должна знать!
Ее голос прозвучал слишком громко. Фоллон смерил их взглядом. Джек притянул к себе лицо Эбби и крепко поцеловал в губы.
Майкл снова повернулся к Франческе.
— Детка, ты можешь идти? Пора выбираться отсюда.
Она кивнула.
Фоллон взмахнул пистолетом.
— Эй вы, вставайте!
Эбби хотела подняться, но Джек шепнул ей:
— Подожди. — Он зачерпнул пригоршню пыли и испачкал Эбби щеки. Она поняла. Франческа еще толком не видела ее лица. Но как только увидит, заметит поразительное сходство и начнет задавать вопросы. Что тогда будет делать Фоллон?
«Решится ли он убить Франческу, чтобы сохранить свою тайну?»
Эбби боролась с чувствами. Увидев Франческу при свете фонаря, она поняла, что та действительно ее дочь. Глаза Франчески были похожи на глаза дедушки Джерико, рот — на рот матери Эбби, золотисто-рыжие волосы были точной копией ее собственных. А точеный прямой нос был носом бродячего хиппи, который украл и разбил ее сердце.
Эбби отчаянно захотелось броситься к дочери, обнять ее и не выпускать. После стольких лет… «Моя дочь!» — пела ее душа.
Когда она потянулась к Джеку, Фоллон сказал:
— Нет. Он останется здесь. А вы пойдете с нами. Эбби начала возражать, но Фоллон показал ей пистолет и сказал:
— Если вы не бросите этого человека, я его пристрелю.
— Папа!
— Не бойся, детка. Все будет хорошо. Друзья найдут его. А эту женщину мы возьмем с собой для страховки. Пока она с нами, они не причинят тебе вреда.
— Я не брошу Джека, — сказала Эбби.
— Если я убью его, бросите.
— Иди, — сказал ей Бернс.
— Послушайте, — обратилась к Фоллону Эбби. — Возьмите свою дочь и идите вперед. Следуйте вдоль ручья. Он приведет вас к водосбору. Там находится водонапорная станция. Я обещаю, что вы… — у нее сорвался голос, — никогда больше о нас не услышите.
— Я не хочу рисковать. Вставайте и берите фонарь.
— Иди, — снова прошептал Джек. — Все будет в порядке.
Она быстро опустилась на колени, поцеловала Бернса в губы и присоединилась к Фоллонам.
— Мы пойдем другой дорогой, — безапелляционно заявил Майкл.
— Вы что, с ума сошли? Нужно идти по ручью! — воскликнула Эбби.
— И найти в его конце ваших друзей? Таков был ваш план, да?
— Никакого плана у меня не было! Это не я вызвала песчаную бурю и аварию самолета. Мистер Фоллон, послушайте меня…
Майкл навел на нее пистолет.
— Я могу с таким же успехом сделать это и здесь.
Франческа тяжело привалилась к отцу. Ее лицо посерело.
— Ладно, — сказала Эбби. — Будь по-вашему. Но нужно торопиться. Вашей дочери требуется медицинская помощь.
Она в последний раз посмотрела на Джека и пошла в тоннель, унося фонарь и оставляя Бернса в полной темноте. Потом их шаги стихли, я наступила тишина.
* * *
— Мистер Фоллон, поверьте мне, так мы никуда не придем, — через несколько метров сказала Эбби.
Он не ответил. Когда на лицо Майкла упал свет фонаря, Эбби заметила выражение его глаз, и это выражение ей очень не понравилось.
Франческа застонала и потеряла сознание. Эбби бросилась к ней.
Фоллон стоял над двумя женщинами, следил за Эбби, слышал в ее голосе тревогу и страх и видел, как нежно она прикасается к Франческе.
— Что это значит? — негромко спросил он.
И тут Эбби поняла, что выдала себя. Она подняла взгляд.
— Четвертый ребенок не умер, правда? — Фоллон промолчал. — Почему? — с болью в голосе спросила она. — Почему вы забрали моего ребенка?
Майкл посмотрел на Франческу, лежавшую с закрытыми глазами и дышавшую глубоко и медленно, задумался и наконец принял решение.
— Мне был нужен ребенок. — Эбби Тайлер имела право знать, почему она умрет. Он выведет отсюда Франческу и скажет ей, что два преступника нашли заслуженный конец.
Его голос звучал еле слышно; казалось, говорил призрак, скрывавшийся в этой пещере.
— Я женился на Гаянэ Симонян, чтобы завладеть казино ее отца. Когда она забеременела, я должен был защитить ее. У меня были враги. Если бы я отправил Гаянэ в больницу, они могли бы до нее добраться. Поэтому я предпочел, чтобы она рожала дома…
Фоллон смотрел на стену пещеры так, словно на ней показывали старое кино.
— Когда Гаянэ умерла при родах, а через несколько минут за ней последовал и ребенок, я понял, что теряю все. Поэтому я позвонил человеку, с которым раньше работал, и спросил, нет ли у него новых поступлений. Он сказал, что есть четверо из Техаса, и сообщил мне название придорожного мотеля. Я завернул в одеяло своего мертвого ребенка, поехал туда, выбрал младенца и расплатился с ними….
Он закрыл глаза и вспомнил новорожденных, лежавших на кровати мотеля. Все они были девочками, одна с лишним пальцем на каждой руке, вторая слишком маленькая и тихая, третья — еврейка; во всяком случае, так сказал водитель. Фоллон решил, что она сможет сойти за итальянку, но тут заметил четвертую. Медсестра, не имевшая опыта обращения с младенцами, решила, что девочка умерла, но та всего лишь заснула. Теперь она голосила во всю мочь и отчаянно боролась за жизнь; маленькие ручки мелькали в воздухе, хватаясь за соломинку. Ее волосы отливали золотом, глаза смотрели прямо на него.
