Ознакомительная версия.
«Неужели я ей и впрямь сочувствую? – изумлялась женщина. – Этой стерве, которая била меня по лицу, которая отравила мою любовь, мою семью, лишила меня самоуважения? Да я всегда желала ей только несчастья! А теперь, когда она попалась, мне почему-то ее жалко!»
Она сама не верила тому, что это чувство искренне. Но как ни старалась, не могла обрадоваться гибели Ирины. Ей становилось все тяжелее, а Таня между тем веселилась:
– Теперь я смогу перенести свои вещи в другую комнату. Та слишком маленькая, и там никогда не бывает света. Окна во двор, а под ними помойка… Она нарочно засадила меня в самую темную конуру, чтобы я не глазела на улицу и не отвлекалась от учебы. А теперь я куплю себе все, что захочу! – Она забеспокоилась:
– Дядя Илья, я ведь смогу распоряжаться деньгами?
– Разумеется, детка, они твои! – ласково сказал он. И на этот раз Таня не стала возмущаться, почему с ней обращаются как с маленькой.
Ольга не выдержала:
– Прекрати прыгать! – Она повысила голос совсем как в лицее, когда ученики окончательно теряли чувство меры и принимались ходить на голове. – Ты ведешь себя безобразно! Немедленно собирай вещи и уходим отсюда!
– Да зачем торопиться? – попробовал возразить Илья, но Ольга уже никого не слушала. И уже не потому, что квартира наводила на нее страх и ей то и дело попадались на глаза вещи Ирины. Девочка пугала ее намного больше, чем сама хозяйка этой квартиры.
* * *
По дороге домой, в такси, Илья снова завел речь об отъезде в Германию. Он был счастлив, это было заметно с первого взгляда. Глаза блестели, голос звучал оживленно, интонации стали сплошь триумфальными. Он говорил как победитель:
– Теперь с этим чертовым делом покончено, и вскоре мы с тобой можем уехать. Документы у тебя в порядке? – Паспорт у меня есть, – неохотно ответила Ольга. – Но что-то я сомневаюсь.
– Почему?! Неужели ты думаешь, что лучше остаться в Москве, одной?
– Но я не одна. У меня тут неподалеку мама. Илья засмеялся:
– Можно подумать, я предлагаю тебе эмигрировать! Мы же вернемся, и очень скоро. О, ты увидишь, все пойдет как по маслу! У меня намечается большая сделка, и теперь все будет в порядке. И с деньгами в том числе.
Таня сидела молча, в разговор не вмешивалась, вопросов не задавала. Казалось, она даже не слышит, как спорят ее новоявленные опекуны, а думает о чем-то своем.
– Самое главное – поскорее уехать, – горячо агитировал мужчина. – Не упустить удачного момента. А еще нужно продать твою квартиру.
– Продать?! – ошеломленно переспросила Ольга. – Но зачем?!
– Ты думаешь, с нее будет много проку? Я не строитель, но и то с первого взгляда вижу, что ремонт получится не ахти. Они сэкономили на материале, покупали самый дешевый, а брали с вас, как за дорогой. Но тут уж ничего не поделаешь. Лучше всего побыстрее все доделать, хотя бы на скорую руку. И продать квартиру как новую. Увидишь – мы выручим большие деньги!
– Но я не собиралась ее продавать. – Ольга окончательно растерялась. – Ты никогда не говорил, что нужно продать… Где же я буду жить? Сам знаешь, тогда я лишусь последнего…
– Мы купим другую квартиру, а может быть, хватит и на загородный дом. Я присмотрел чудесный участочек в Подмосковье. Совсем близко от центра, если на машине, замечательный воздух, рядом водохранилище. – Илья был положительно вдохновлен этой идеей. – И мы сможем перевезти туда твою маму, она даже не почувствует разницы!
Ольга подумала, что об этом прежде всего стоит спросить ее маму. Сможет ли та жить с таким человеком, как Илья? Мама – ее заезженные виниловые пластинки с полным набором мировой классики, ее мягкие халаты, робкий взгляд и вечно извиняющийся голос. Ее нелюбовь к телефонным звонкам – дорого и не поговоришь толком. Ее телеграммы, болезни, добрые советы и грустный взгляд, так часто устремленный в себя… Женщина вдруг ощутила такую острую тоску, что чуть не заплакала. Как она могла что-то скрывать от матери? Почему до сих пор не приехала к ней, всего-то пути несколько часов. Почему не исповедалась во всем, что творилось вокруг нее последние дни…
– Не стоит цепляться за квартиру, какой бы хорошей она ни была, – продолжал проповедовать Илья. – Нет ничего лучше собственного дома, а я уж позабочусь, чтобы дом получился отменный.
– Вы поженитесь? – неожиданно включилась в разговор Таня.
– Подслушиваешь? – упрекнул ее Илья. – Тебе еще рано думать о таких вещах.
– Да ничего не рано. Я и сама выйду замуж, – с усмешкой ответила девочка.
– А у тебя есть парень?!
– Теперь будет, – пообещала та, с удовлетворением заглядывая в сумку. Ольга отвернулась. Она не могла этого видеть – девочка на ее глазах упаковала почти всю косметику матери, мотивируя тем, что в тюрьме помада не понадобится, а на воле очень даже пригодится.
* * *
Таня всерьез занялась своим обустройством. Ольга помогала ей, но не слишком рьяно. Она ограничилась тем, что выделила девочке постоянное спальное место – все на том же диванчике да позаботилась о том, чтобы расчистить для нее письменный стол. Таня даже не поблагодарила. Девочка была настолько счастлива, что совершенно не замечала, что причиняет определенные неудобства.
Илья, отыскав каким-то чудом уцелевшую бутылку, опохмелялся, закусывая остатками салатов. Ольга, войдя на кухню, прислонилась к притолоке.
– Что теперь будет? – спросила она, вдоволь налюбовавшись тем, как тот подчищает тарелку.
– У нас все будет замечательно.
– Нет, что ждет Ирину?
Он высоко поднял брови:
– Тебя всерьез это беспокоит?
– Представь, да. Я понимаю, что она сама себя ограбила, – такой безумный шаг вполне в ее духе. Она бы не остановилась ни перед чем, чтобы доставить нам проблемы. Но что с ней теперь сделают? Посадят в тюрьму, как надеется это ясноглазое чудовище?
Илья с усилием проглотил кусок хлеба и ответил, что не стоит называть подобным образом невинного подростка. Тем более, что девочка за свою недолгую жизнь натерпелась такого ужаса, о котором Ольга даже представления не имеет.
– Что бы она ни перенесла, пока жила с матерью, это еще не дает ей права сажать Ирину в тюрьму, – упорствовала Ольга. – К ней нельзя относиться как к нормальному человеку. Если мы всегда называли ее сумасшедшей, то сейчас должны быть снисходительней… Таких даже на суде оправдывают!
Илья посерьезнел Он спросил не желает ли та, чтобы преступница осталась безнаказанной и всю оставшуюся жизнь терзала ребенка?
Ольга нервно пожала плечами:
– Не забывай, этот ребенок очень скоро перестанет быть таковым Таня взрослеет на глазах, и видеть это жутковато. По-моему, в ней слишком много ненависти. И потом, что такого сделала ее мать? Ограбила себя? Это почти смешно.
Ознакомительная версия.
