питанию. Кажется, Ронан, Гранд и Рокки вообще не планировали сегодня есть. По крайней мере, каждый из них точно не ожидал того, что их пригласят отобедать, да еще и “по-настоящему”, то есть не красиво уложенной на хлеб ветчиной с сыром, и если повезет, тогда еще и с зеленым луком, а наваристым грибным супом, рагу из барашка и кукурузным салатом. К десерту я успела подать всего лишь восемь шоколадных кексов – каждому по два, – но всё же десерт был, и был очень вкусным.
– Даже не знаю, как мы будем заново привыкать к недоваренному рису, когда вы уедете, – Гранд снова растаял. Он всегда таял во время еды – как будто его вкусовые рецепторы заставляли его мимику забывать хмуриться. Его привычка протирать свою тарелку кусочком хлеба забавляла меня и, откровенно говоря, очень льстила моим кулинарным способностям.
– Значит нужно сделать так, чтобы они не уехали, – усмехнулся Ронан, отправившийся на кухню, чтобы проверить, как себя чувствует в духовке вторая порция кексов, которой предстояло провести в тепле еще целых пятнадцать минут. Его замечание о том, что им нужно что-то сделать для того, чтобы мы с Рокки не уехали, отчего-то укололо меня – сразу же захотелось поёрзать на месте. И почему старший брат такой развязный? Вон Гранд довольно уплетает свою порцию рагу и почти не болтает. Да, встав из-за стола, он снова начнёт хмуриться, но зато какой тактичный мальчик… Двойняшки, а такие разные, будто от разных отцов рождены. Только максимально схожая внешность и опровергает теорию разных отцов…
Ронан, сделавший себе на кухне вторую порцию чая, подошел к окну и вдруг остановился:
– Эй, я что, вижу небо?
– Ты о чем? – подал голос его брат.
– Окно чистое, но на улице сухо, ливня точно не было.
– Ливень бы вам только больше разводов оставил, – усмехнулась я.
Ронан направился назад к обеденному столу:
– Не стоило протирать…
– А чего ты на меня смотришь? – прищурилась Рокки. – Даже не думай, будто это моих рук дело. – В ответ на это Ронан широко заулыбался белыми зубами, а Рокки тем временем продолжила врезать ему ментальные пощечины в ответ на его красивущую ухмылку: – Мы честно платим вам за крышу над головой, так что вкусная готовка и вымытые окна – это просто хозяйническая неусидчивость Рашель. От меня подобного можешь не ожидать.
– А чего от тебя можно ждать? – Ронан так красноречиво повёл бровями, что я чуть не поперхнулась. Впрочем, не поперхнувшись случайно, я решила прокашляться в кулак специально. В ответ на этот мой жест Ронан в очередной усмехнулся: – Младшая сестра не дремлет.
– Пожалуйста, прекрати пытаться флиртовать с моей сестрой, – через зубы улыбнулась в ответ я.
– Да пусть пытается, – уже вставая из-за стола и забирая свою опустевшую тарелку, ухмыльнулась Рокки. – Вдруг хоть раз получится?
Настрой Рокки относительно этого парня продолжал не нравиться мне почти так же сильно, как настрой Ронана по отношению к ней. Надеюсь, гости в дом Уолтеров уже скоро приедут, и мы успеем уехать отсюда раньше, чем флирт Ронана с Рокки зайдёт слишком далеко.
Мы убирали грязную посуду все вместе, но я не могла спокойно слушать, как Ронан с Рокки продолжают сыпать друг в друга искры и угли сдержанной страсти, так что предпочла уйти в гостиную, чтобы устроиться поудобнее на диване, возле которого скучал Буран. Стоило мне только присесть, как пёс сразу же вскочил и, подойдя ко мне впритык, лег головой на мои колени. Я начала гладить его, в ответ на что он начал благоговейно махать своим роскошным хвостом.
Из кухни вышел Гранд, который, что очевидно, тоже не пылал желанием наблюдать за брачными играми своего брата – хотя никаким браком там и не пахло, только голым желанием! Неожиданно вместо того, чтобы пройти мимо, он сел на противоположный конец дивана, таким образом позволив своему взгляду маневрировать между мной, псом и тлеющим камином.
– Ты очень вкусно готовишь, – вдруг заметил он, тем самым проявив неожиданное расположение к диалогу, да еще со мной.
– Спасибо. Я люблю поварское дело. Рокки, вообще-то, тоже умеет вкусно готовить, только её не интересует готовка. Она из тех, кого обязательно должно что-то заинтересовать. Если что-то по-настоящему интересует её – она обязательно будет лучшей в этом деле.
Буран приблизился поближе, как будто желая занять собой все мои колени.
– Если честно, я удивлён тому, что мой пёс так к тебе льнет. Он даже Ронана не признаёт за полноценного друга.
Пес и вправду таял под моими поглаживаниями.
– Кажется, я всё знаю об этих существах. Бо́льшую часть своей жизни я мечтала о собственной собаке.
– И почему не завела? Родители не разрешали? Так ты уже совершеннолетняя, можешь и завести, – с этими словами он похлопал своей большой ладонью по дивану у своего бедра, и Буран в мгновение ока променял меня на своего хозяина. Вот и вся любовь…
Замечание про запрещающих завести собаку родителей повеселило восьмидесятилетнюю меня:
– На самом деле, у меня была собака. Спаниель коикерхондье.
– Спаниель? На один зуб моему Бурану, да, друг? – ухмыльнулся мой собеседник, с силой почесав пса по спине. Пёс довольно тявкнул. А я неожиданно нахмурилась:
– Почему сразу на один зуб? Почему нельзя дружить?
Улыбка моего собеседника вдруг стала снисходительной, отчего я в который раз почувствовала себя рядом с ним малолетним подростком – и как он только добивается такого эффекта? С Ронаном я точно чувствую себя старшей, как и со всеми остальными людьми, а этот парень чем отличается от остальных? Молчаливостью, сдвинутыми к ровной переносице бровями, низким баритоном – да больше ведь ничем.
– И где же твой коикерхондье спаниель?
– Не стало от старости. Поэтому, как бы сильно я ни обожала собак, больше не заведу.
– Бурану уже восемь лет, почти старик. После него тоже не буду заводить других.
Настало время мне сдвигать брови: не может быть, чтобы у меня с этим мальчишкой имелось что-то общее.
Не помню, когда в последний раз готовила с таким удовольствием. Наверное, всё дело в том, с каким аппетитом едят братья. Особенно Гранд – не скупится на комплименты, хотя вне стола и ведет себя словно ледяная глыба, способная исключительно на колкости. Но стоит мне положить на его тарелку новую порцию гренок – и он уже мягче, чем Буран во время вычесывания шерсти.
Сегодня я специально проснулась пораньше, как это бывало во времена, когда у меня были дети – чтобы успеть
