Закрываю лицо руками. Чтобы уж наверняка.
– Ты что, никогда не видела голого мужчину?
Издевается, сволочь такая. Наслаждается игрой.
– Я замужем! – рявкаю самым грозным голосом из всех возможных.
– М-м-м, – судя по интонации, он не удивлен. И даже не разочарован. Скорее, получил тот ответ, которого и ожидал. И от этого ему скучно.
Шорох одежды прекращается. Выжидаю еще какое-то время и осторожно приоткрываю глаза. Макс, действительно, стоит лицом ко мне. К счастью, он уже одет в джинсы и светло-голубую рубашку поло с короткими рукавами. Ему удивительно идет его одежда. Без тюремного облачения он смотрится совсем по-другому. И в глазах уже другое выражение. Мне снова не по себе.
– И как твой муж относится к тому, что ты вытворяешь с клиентами? – Макс делает шаг, и я невольно начинаю отползать назад, наблюдая, как он приближается, опускается на колени рядом.
Протягивает руку и проводит костяшками пальцев по моей щеке. Тут же отбрасываю его ладонь.
– Не клиентами, а объектами. Он понимает, что это часть моей работы.
– Часть такой работы?
Макс начинает наклоняться. Его взгляд неотрывно исследует мои губы. В следующую секунду его голова дергается в сторону, а на щеке загорается отпечаток моей ладони. Ч-ч-черт! Это больно. Потираю руку.
– Эротических услуг не оказываю, – издаю я разъяренное шипение.
Макс приподнимает бровь, как бы говоря: «да неужели?». Рывком он поднимается на ноги, затем также, рывком, хватает за руку и поднимает меня. Выдыхаю с облегчением: последняя черта в этапе «а так можно?» подведена. Недостаток сеансов с мужчинами в том, что меня не пытался изнасиловать на этом этапе только ленивый. Макс еще душкой оказался, отстал сразу, как схлопотал по морде. Учитывая контингент, с которым приходилось работать, иногда все складывалось хуже. Вплоть до выхода из сеанса.
Но моя радость слишком преждевременна. Молниеносным броском Макс протягивает руку и наматывает на кулак мои длинные волосы. Тянет на себя, заставляя выгнуться и сморщиться от боли. Склоняется надо мной. Обхватывает мою верхнюю губу. Его рот – влажный и горячий. Прикосновения – не грубые, но и не нежные. Он целует меня не потому, что испытывает какие-то чувства. Он ставит меня на место этим поцелуем. Я сказала ему «нет», а он доказывает, что это «да».
Пытаюсь его укусить, но Макс уворачивается и подхватывает теперь уже нижнюю губу. Ощущаю его дыхание на своем языке. Тоже влажное и горячее. Из груди поднимается волна протеста. Я бьюсь, как рыба, пойманная на крючок, но ничего не могу сделать. То есть могу, но не должна. Макс засовывает язык мне в рот. Если он так же занимается сексом, то я не понимаю, почему от него ушла жена. Хотя, стоп. Почему ушла? Может, он ее бросил? Второй вариант кажется более правдоподобным. Потому что так целуются только те, кто перепробовал в своей жизни много женщин. Верные и склонные к постоянству мужчины так не целуются.
Мой муж так не целуется.
Макс с упоением владеет мной. Я мысленно перебираю виды оружия, которым хочу его убить. За то, что он так хорош, и у меня между ног уже все тяжелеет. За то, что он пользуется моей слабостью и даже не скрывает этого.
Наконец, с негромким отзвуком поцелуя Макс отпускает меня. Мои губы горят, мое чертово тело горит, мои трусики мокрые, и я подозреваю, что они будут такими и в реальности, куда придется вернуться. Но как только давление на волосы ослабевает, я размахиваюсь и даю Максу вторую пощечину.
Он потирает место удара рукой и облизывает еще влажные губы.
– Судя по тому, что бьешь ты не сильно, я делаю вывод, что либо тебе запрещено наносить мне увечья, либо… – он делает многозначительную паузу, – …либо тебе все понравилось, и ты хочешь еще.
– Если я врежу тебе в третий раз, ты инсульт в реальности схлопочешь. Выбор за тобой, – бросаю я, стараясь держаться независимо, насколько это возможно в моем состоянии.
– Но ты же не схлопотала инсульт там, в начале.
Он намекает на потасовку с чудовищами в начале сеанса? Я фыркаю.
– Мой мозг подготовлен, чтобы переносить боль. А твой – нет. То, что кажется тебе здесь игрой фантазии, воспринимается твоим телом намного острее, чем ты можешь подумать. Не веришь? Проверь свои трусы, когда мы выйдем из сеанса.
На секунду в глазах Макса мелькает замешательство, и я не могу удержаться от торжествующей улыбки. Все-таки мы играем на моей территории, пусть и пока по его правилам. Интересно будет взглянуть в его лицо, когда он обнаружит себя в окружении медицинского персонала с мощным стояком, а то и вовсе… с собственным семенем в штанах.
О том, как посмотрят на меня, я стараюсь не думать. Привыкла.
– Чего ты от меня хочешь, Синий Код? – вдруг тихо спрашивает Макс.
Ответ давно готов.
– Хочу узнать, почему ты убил Соловьева. Хочу увидеть все подробности.
– Нет.
Я жду, что он скажет что-то еще, попробует аргументировать отказ, но, похоже, объяснений не будет.
– Я же все равно доберусь туда.
– Это мы еще посмотрим, Синий Код.
– Хорошо. Посмотрим.
– И куда это ты собралась? – спрашивает Макс, когда я направляюсь к двери.
Его голос звучит все еще немного растерянным. Это моя маленькая победа.
– Хочу осмотреться в твоем логове. Раз уж ты так гостеприимно меня пригласил.
Чувствую себя маленькой мстительной язвой. И мне совершенно не стыдно за это.
Распахиваю дверь и выдыхаю от изумления. Замираю на пороге. Чувствую, что Макс стоит за спиной, очень близко, и не хочу ощущать его присутствие так остро, но удивление пересиливает все другие эмоции.
Я ожидала, что это будет его квартира. Да, я определенно настроилась увидеть за дверью еще одну комнату или кухню. Но бесконечно длинный коридор тянется направо от меня, а череда окон с одной стороны освещает череду дверей с противоположной.
– Ты меня сейчас разыгрываешь? – шепчу я.
– Добро пожаловать в родовое гнездо моей семьи, – недовольным голосом ворчит Макс.
– Ты живешь… в поместье? – все-таки выхожу в коридор, делаю несколько шагов и выглядываю в окно. Мы на втором этаже, внизу открывается просторный, усыпанный мелким гравием двор, от зеленого луга дом отгораживают плодовые деревья, на нижней ветке одного из них – веревочные качели.
– Это просто очень большой дом.
Я поворачиваюсь, Макс с нахмуренными бровями стоит, сложив руки на груди. Похоже, его всерьез беспокоят мои передвижения. Любопытство захлестывает меня с новой силой. Он что, не понимает, какой козырь вложил в мои руки?!
– Наверное, недешево стоит его содержать, – размышляю вслух, а сама начинаю двигаться в сторону выхода. Шаги скрадывает мягкий ковер.
Макс неохотно следует за мной. Предполагаю, что в глубине души ему льстит мое восхищение его жилищем, и только поэтому он позволяет мне бродить здесь.
