Следующее поколение, творившее в начале шестнадцатого века – Леонардо, Микеланджело, Рафаэль, – находилось в постоянном поиске новых форм.
Миранда узнала художника. Узнала сердцем, внутренним чутьем. Еще ни одну его вещь не изучала она со столь пристальным, столь всепоглощающим интересом; так женщина вглядывается в лицо любовника.
Но лаборатория – не место для чувств, напомнила себе Миранда. Необходимо еще раз сделать все тесты. А потом и в третий. Надо сверить известную формулу бронзы того периода с формулой сплава статуэтки.
И тогда она сделает окончательный вывод.
Лучи восходящего солнца золотили крыши и купола Флоренции, подчеркивая волшебную прелесть древнего города. Такое же золотистое сияние заливало город и в те времена, когда все эти роскошные дворцы и великолепные башни только строились, когда их облицовывали добытым в горах мрамором и украшали изображениями святых.
Еще недавно усыпанное звездами ночное небо постепенно приобрело жемчужно-серый оттенок; силуэты огромных пихт на тосканских холмах проступали все отчетливее.
Город еще спал, утро едва занималось, и было так непривычно смотреть на пустынные тихие улицы, обычно шумные и многолюдные. Загрохотали железные жалюзи газетного киоска, это хозяин, зевая во весь рот, начинал рабочий день. Немногие окна светились в этот ранний час. Одним из них было окно Миранды.
Уже одетая, она стояла у окна гостиничного номера, глядя на потрясающую картину пробуждающегося города. Однако мысли Миранды были заняты работой. Она собрала волосы в узел на затылке, надела туфли на низком каблуке и синий костюм.
Ранний приход в лабораторию гарантировал как минимум два часа работы в одиночестве. Разумеется, помощь других экспертов необходима, но «Смуглая Дама» принадлежит только ей. Миранда считала своим долгом контролировать каждый шаг в исследованиях.
Через стеклянную дверь она показала свое служебное удостоверение угрюмому охраннику. Неохотно прервав свой завтрак, он отставил чашку с кофе, подошел к двери, хмуро посмотрел на удостоверение, потом на Миранду, потом снова на удостоверение. Вздохнул и отпер дверь.
– Вы очень рано, доктор Джонс.
– У меня срочная работа.
– Распишитесь в книге прихода-ухода. Подойдя к стойке. Миранда ощутила запах свежего кофе. Быстро расписалась, поставила время прихода.
«Первым делом сделаю себе кофе, – решила Миранда. – Голова плохо соображает если не начать с кофе».
Дверь на нужный этаж она открыла при помощи пластикового пропуска, на следующей двери набрала несколько цифр кодовою замка, чтобы пройти в лабораторию. Войдя, Миранда включила свет, замигали флюоресцентные лампы. Быстро окинув взглядом помещение, она увидела, что все в идеальном порядке.
Этого всегда требовала ее мать: идеального порядка и безусловного подчинения. От своих сотрудников От своих детей. Миранда тряхнула головой, словно пытаясь стряхнуть с себя раздражение.
Через мгновение уже кипел кофе, гудел, загружаясь, компьютер. Миранда замурлыкала от удовольствия, отхлебнув первый глоток горячего крепкого кофе. Она откинулась на спинку стула, закрыла глаза и мечтательно улыбнулась. Пять минут она может позволить себе побыть женщиной, наслаждающейся маленькими радостями жизни-Ноги выскользнули из удобных туфель, строгое выражение лица смягчилось. Как же хорошо!
Миранда встала, налила вторую чашку кофе, надела белый халат и приступила к работе.
Когда начали прибывать сотрудники лаборатории, Миранда сидела, внимательно глядя на экран монитора. Подошел Джованни с чашкой кофе и свежим рогаликом.
– Скажи-ка мне, что ты видишь, – не оборачиваясь, спросила его Миранда.
– Я вижу женщину, которая не умеет отдыхать. – Джованни положил руки ей на плечи, слегка помассировал. – Миранда, ты работаешь как проклятая уже целую неделю и совсем не отдыхаешь.
– Взгляни на дисплей, Джованни.
– 0-хо-хо. – Не переставая массировать ей плечи, он склонился, так что их головы соприкоснулись. – Процесс первичного распада Белая линия отмечает, где начинается непосредственно сама бронза.
– Верно.
– На поверхности коррозийный слой толще. Ржавчина вросла в металл, что типично для бронзы четырехсотлетней давности.
– Нужно рассчитать темпы накопления ржавчины.
– Нет ничего проще. Статуэтка лежала в сыром подвале, ржавчина накапливалась быстро.
– Я это учитываю. – Она сдвинула очки, потерла переносицу. – Температура, влажность. Вычислим среднюю величину. Никогда не слышала, чтобы такой уровень коррозии можно было подделать. Ведь внутри тоже имеются следы коррозии, Джованни.
– Бархатной тряпке не более ста лет. А то и меньше – Сто лет? – Миранда стремительно развернулась вместе с креслом. – Ты уверен?
– Да. Можешь перепроверить, но ты убедишься, что я прав. От восьмидесяти до ста. Не больше.
Миранда снова повернулась к компьютеру. Не может же она не верить собственным глазам!
– Ну хорошо. Значит, статуэтку завернули в бархатную ткань и спрятали в подвале лет восемьдесят-сто назад. Но все тесты подтверждают, что сама статуэтка много старше.
– Возможно. Ты бы поела, Миранда.
– Угу. – Она с отсутствующим видом взяла рогалик и надкусила. – Восемьдесят лет назад – начало века. Первая мировая война. Во время войны ценности всегда стараются спрятать подальше.
– Логично.
– Но где она хранилась до того? Почему о ней нет никаких упоминаний? Значит, все это время она тоже была спрятана. – Миранда словно разговаривала сама с собой. – Когда Пьетро Медичи изгнали из города. Возможно, во времена Итальянских войн. Да-да, скорее всего ее спрятали. А потом про нее забыли? – Миранда покачала головой. – Это не поделка дилетанта, Джованни. Это работа мастера. А значит, должны существовать документы, в которых о ней упоминается.
Мне нужно знать как можно больше об этой вилле, о ее хозяйке. Кому она оставила дом? Кто жил там после ее смерти? Были ли у нее дети?
– Я всего лишь химик, – улыбнулся Джованни, – а не историк. Об этом спрашивай Ричарда.
– Он уже пришел?
– Да, он всегда весьма пунктуален. Погоди. – Джованни удержал за руку готовую сорваться с места Миранду. – Давай сегодня вместе поужинаем.
– Джованни! – Она благодарно сжала его пальцы, но свою руку решительно высвободила. – Спасибо, что ты обо мне заботишься, но у меня все нормально, правда. Я слишком занята, чтобы тратить время на ужин.
– Ты совсем о себе не думаешь. Я твой друг, и мне это небезразлично.
– Торжественно клянусь: сегодня закажу себе в номер множество всякой вкусной еды. Буду есть и работать.
